Такие милые и безобидные животные, как кролики, чаще всего в искусстве становятся источниками неприятностей. Началось это ещё с проныры Братца Кролика, который в «Сказках Дядюшки Римуса» давал прикурить невезучему Братцу Лису. У нас эта традиция была подхвачена другим ушастым созданием — Зайцем, и развита до томиджерривского апогея в мультсериале «Ну, погоди!». Место Братца Лиса занял Волк, но результат остался тем же — мелкий зверёк, который в реальности является ничем иным, как пищей хищников покрупнее, в сказке (мультфильме) усиленно доставал этих самых хищников, символизируя победу маленького, но шустрого человека над опасностями большого и хищного мира (реальности, обстоятельств, века-волкодава — ненужное вычеркнуть). И до этого в русских народных сказках, а позже в советских мультфильмах целая армия куцехвостых грызунов тиранила хищных зверей — начиная с шакалов и заканчивая медведями, а в творении Котёночкина идея была доведена до логического совершенства, отшлифована и оправлена. Ушастые зверьки навсегда стали символом всепобеждающего добра — нелепого и беспощадного, которое вопреки законам природы всегда торжествует!
Интересен также другой знаменитый на весь мир Кролик (тёзка не менее знаменитого, но только в рамках отдельно взятой нашей страны бригадира) Белый из Страны Чудес Льюиса Кэрролла. Именно с его появления и началась безумная история всемирной алисомании, которая продолжается вот уже в течение без малого полутора веков: безобразные герцогини ходят налево, очаровательные королевы флирта рубят головы направо, валеты-Дэвиды Блейны бессовестно тырят печеньки, светлые рыцари падают с боевых коней, даже не добравшись до ветряков, темные девочки качают би- и лесбицепсы — и все поголовно боятся Бармаглота. Который также оказывается Кроликом, но выяснится это много позднее — в семидесятых, когда смелые и самоотверженные исследователи из зарубежного НИИ «Monty Python» эмпирическим путём откроют миру данную истину. С тех пор и повелось: появился ушастый в повествовании — жди беды. Неважно, Белый он Кролик или Мартовский Заяц — безумие, пусть и разного калибра, сочится из обоих.
Но страшнее всего, когда Кролики темнеют. Они одеваются в людские костюмы, выходят на условную сцену и становятся участниками бесконечного, ужасающе тягучего, гнетуще скучного, видимо банального и невидимо инфернального ситкома. Нарезанный на короткие метрики, впаянный во Внутреннюю Империю Линча, этот сериал выдавливает из закадрового зрителя заводной смех, расматывающийся пружиною звенящего будильника, которому никогда не разбудить нырнувшего в сонную артерию. Можно проснутся на лужайке перед чужим домом, можно погибнуть под турбиной самолёта, можно затянуть временную пружину вновь, чтобы попробовать запустить часы на новый круг, но всё равно в конце концов за тобою придёт твой вооображаемый друг — Кролик из стали, взгляд которого будет также бездоннен, как твой, Донни…
А заключительным абзацем фокусник достанет из котелка Шляпника Бурого кролика и притянет его за уши к основному сюжету поста. Винсент Галло снимает порно, Хлоя Севиньи судорожно заглатывает его пятую конечность — это кукиш публике, высунутый из кармана ширинки, это единственное уцелевшее после выстрела Дарко ухо железного ушастика, принявшее форму вялого члена, одинокое кроличье ухо без кролика, как улыбка без чеширки…