Мама, больше в этом нет никакого смысла.
Мысли, как рой пчел,
хаотичный, беспощадный, жалящий.
Я путник в пустыне всеми забытый и умирающий.
Кислота разливается в желудке,
внутренности стянуло узлом,
сперло дух, как будто по углям надо пройтись босиком,
а потом облиться из ушата кипятком.
Остатья бы в здоровом рассудке, мама.
Я, наверное, была плохой подругой,
Раз обо мне не вспоминает тот,
кто в холод согревал мои руки,
по утрам целовал меня в щеки,
в губы.
Люди не однолюбы, да,
я знаю, мама. Это неважно, я занята.
Я пытаюсь справиться с дрожью ладоней влажных,
справиться с нахлынувшим бредом страшным.
Кажется, что моя голова на плахе,
а надо мной застыл палач.
Я закрываю глаза в страхе
и вдруг слышу:
поплачь, дорогая, поплачь.
И руки обнимают, и веет материнским теплом.
Под этой лампой, за этим столом
убаюкай меня, успокой.
-Тихо, тихо, мой золотой.
Июль 2013