В качестве вещ. дока.
В цех были снесены сомнения,
В лютую ненависть зимних зеркал,
под тенистые тенты багровых скал,
Вынь ладонь из кармана –
Оп, ля! -
уснула на голом плече змея.
висла, посвистывая, верёвка,
На шею нахлёстываясь, петля за петлей,
разностью призм приземлённых и парализованных,
докучливых и накачанных
антиутопиями и безобразиями, -
в миг протрезвела звезда, выбираясь из топи.
Войнам – не избежать своих воинов,
Целям – не утаиться от их покорителей,
Достойные – будут повержены силой имеющих власть,
Что нам? И горечь за сласть,
Ежели будет за дело.
Упасть или не упасть?
Или взлететь над вязкой, пронзительной топью,
Дремлют на дне вековые признания,
Чавкая грязью предательской правды.
Смазаны петли дверей откровениями -
Сорваны двери с петель…
Вены сулят искупление лени,
От поколения к поколению,
Скалится ложь из-за двери, поверю,
Если ты дашь мне свой зуб.
Белые ели, - снега и метели,
Лес запорошен. Грачи улетели.
Может на самом, на самом на деле
Правые спали, неправые - пели?
Жутко. Как будто крадётся за чем-то,
Сколотый ровно, застрявший в низине,
Словно тугие пары бензина
Чутко лепились, следили за кем-то.
ком растворился в ком?
в том, что с зелёным зонтом?
Я незаконен, я вам незнаком,
И растворён ни в ком.
Проснуться от сна или от бессонницы?
Вяло вливается в тело руки бессильное жало,
«Ой! У вас молоко убежало!» -
слышу немой спиной развратницу.
Что-то шипело и дребезжало,
До исступления верещало, -
видал его каждую пятницу.
Дуло в окно,
занавески застенчиво морщили накрахмаленный зад,
за окном бунтовал листопад.
Ладилось плохо. То в лад, то не в лад.
Плакали все. Кто стар, и кто млад,
Правый оказывался виноват,
Рай – это просто обкуренный ад, -
Так говорят...
Скомкано, порвано, вырытой ямой,
Чёрная бездна смотрела на мальчика,
Я вынимал пистолет из кармана,
Прицеливался и стрелял
Аккурат по мечтам, по гадким мыслям,
Кайфуя от этой опасной свободы,
Повсюду сновали голодные крысы,
Вгрызались в синеву небосвода.
Но мальчик сказал, что он не боится,
И я отдал ему свой пистолет.
11.05.2013