Себя порой я вижу в старенькой избушке,
затерянной во времени в загадочной тайге,
Где ветки по ночам стучат, как колотушкой,
в квадрат окна, с осенними слезами на стекле.
Ещё дымится самовар, застыли свечи,
как запах женщины давно не попадал сюда!
И над кроваткой детский смех уже не плещет,
и не кружится облачко младенческого сна.
Взяв утром старое ружьё, тропой знакомой,
оставив позади дикообразные кусты,
К опушке выйти, где шурша сухой соломой,
бродяга-ветер в стог швырял засохшие листы.
Потом такой шёл дождь, что холодели руки,
казалось, слёзы превращались в льдинки на щеках,
А ближе к вечеру под грустный крик разлуки
летящих птиц, я брёл домой, запутавшись в лугах.
Там из болота лезло нечто колдовское,
такое, что в кромешной темноте понять нельзя,
С знакомым запахом морошки, зверобоя,
неся проклятия и дым таёжного огня.
И захотелось вдруг шагать тропой знакомой
меж стройных сосен, над которыми горит звезда,
В уют привычный тёплого, родного дома,
где всё витало облачко ребяческого сна.