(1812 – 1891)
ШТРИХИ БИОГРАФИИ
Иван Александрович Гончаров (1812-1891), прозаик, критик. Родился 6 (18) июня в Симбирске в состоятельной купеческой семье. Отец, Александр Иванович, много раз выбирался городской головой, вел хлебную торговлю. Скончался, когда Гончарову было 7 лет. Воспитанием занималась мать, Авдотья Матвеевна. Первоначальное образование получил дома под руководством отставного моряка, помещика Н. Трегубова, человека просвещенного. Уже в детстве Гончаров прочитал произведения Ломоносова, Фонвизина, Жуковского, сочинения Расина, Вольтера и Руссо, описания всевозможных путешествий, исторические труды.
Московское коммерческое училище, в котором учился в 1822-1830 годах, оставило тягостные воспоминания о бездарных учителях и рутинном преподавании.
Осенью 1831 года поступил на словесный факультет Московского университета. Мало интересовался общественно-политическими и философскими вопросами, больше - вопросами теории и истории литератур, изобразительным искусством, архитектурой, увлекался театром, преклонялся перед гением Пушкина. Самым сильным впечатлением тех лет для Гончарова стало посещение А. Пушкиным университета, "...для меня точно солнце озарило всю аудиторию: я в то время был в чаду обаяния от его поэзии; я питался ею, как молоком матери...", - вспоминал впоследствии писатель. К студенческим годам относится первый опубликованный в печати литературный опыт Гончарова.
По окончании университета с лета 1834 до весны 1835 года пробыл в Симбирске, где служил в канцелярии губернатора, затем переехал в Петербург.
Первые десять лет жизни в столице ему пришлось служить мелким чиновником Министерства финансов. Эти годы принесли пользу ему как писателю, много взявшему из своих наблюдений над бюрократическим и коммерче-ским миром Петербурга. Но о своей чиновничьей службе всегда вспоминал с отвращением; "все свободное время от службы посвящал литературе".
В 1838 и 1839 годах в рукописных альманахах литературно-художественного кружка живописца Н. Майкова появились романтические стихи Гончарова и первые повести "Лихая болесть" и "Счастливая ошибка". Весной 1846 года знакомится с Белинским, оказавшим большое влияние на его духовное развитие. И хотя он "не увлекался юношескими утопиями в социальном духе" и "не давал веры материализму", в его общественных симпатиях в 1840-1850-е годы видны демократические тенденции, питавшие сильные стороны его творчества как художника-реалиста. Они нашли свое отражение в первом романе Гончарова "Обыкновенная история" (1847).
Осенью 1852 года отправился в путешествие к берегам Японии на русском военном корабле "Паллада" в качестве секретаря начальника экспедиции. За два с половиной года побывал в Англии, Южной Африке, Малайе, Китае, Японии. В феврале 1855 года вернулся в Петербург сухопутным путем, через Сибирь и Заволжье. Впечатления от путешествия составили два тома очерков, изданных под названием "Фрегат Паллада" (1858).
По возвращении в Петербург, вынужденный продолжать службу, становится в 1856 году цензором, проявляя на этом поприще сочувственное отношение к прогрессивным явлениям литературы: способствовал новому изданию запрещенных в течение нескольких лет "Записок охотника" Тургенева, сборника стихотворений Некрасова, разрешил к печати роман Писемского "Тысяча душ".
В 1859 году появился второй роман Гончарова - "Обломов", вершина творчества писателя, ставший предметом активного внимания критики. В 1860 году, когда вновь стали усиливаться цензурные гонения на литературу, Гончаров подает в отставку. К революционно-демократическому движению, к идеям социализма отнесся отрицательно, дальнейшее развитие России представлял себе в буржуазно-реформистском духе. Вновь был приглашен на высокую должность в цензурный комитет: член Совета по делам книгопечатания, член Главного управления по делам печати. Лишь в 1867 году окончательно покидает цензурный департамент.
Третий роман Ивана Александровича Гончарова "Обрыв" (1849-1868) явился плодом двадцатилетней работы.
В 1870-е годы выступает как талантливый критик: статья "Мильон терзаний", "Заметки о личности Белинского" и др.
ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ ЖИЗНИ
«Обрыв» стал последним крупным художественным произведением Гончарова. Но после конца работы над произведением, жизнь его сложилась очень трудно. Больной, одинокий, Гончаров часто поддавался душевной депрессии. Одно время мечталось ему даже взяться за новый роман, «если старость не помешает», как писал он П. В. Анненкову. Но не приступил к нему. Он всегда писал медленно, натужно. Не раз жаловался, что не может быстро откликаться на события современной жизни: они должны основательно отстояться во времени, и в его сознании. Все три романа Гончарова были посвящены изображению дореформенной России, которую он хорошо знал и понимал. Те процессы, которые происходили в последующие годы, по собственным признаниям писателя, он понимал хуже, и не хватало у него ни физических, ни нравственных сил погрузиться в их изучение.
Гончаров продолжал жить в атмосфере литературных интересов, интенсивно переписываясь с одними писателями, лично общаясь с другими, не оставляя и творческой деятельности. Он пишет несколько очерков: «Литературный вечер», «Слуги старого века», «Поездка по Волге», «По восточной Сибири», «Май месяц в Петербурге». Некоторые из них были опубликованы посмертно. Следует отметить ещё ряд замечательных выступлений Гончарова в области критики. Такие, например, его этюды, как «Мильон терзаний», «Заметки о личности Белинского», «Лучше поздно, чем никогда», давно и прочно вошли в историю русской критики в качестве классических образцов литературно-эстетической мысли.
В 1882 г. исполнилось семьдесят лет со дня рождения Гончарова, пятьдесят лет со времени напечатания его перевода из романа «Атар - Гюль» и тридцать пять лет с момента появления в печати «Обыкновенной истории».
Отмечая этот тройной юбилей, друзья и поклонники поднесли Гончарову бронзовые часы с фигурой Марфиньки - одной из героинь романа «Обрыв».
Гончаров оставался в полном одиночестве и 12 (24) сентября 1891 года он простудился. Болезнь развивалась стремительно, и в ночь на 15 сентября он умер от воспаления легких на восьмидесятом году жизни. Умер он в той же в той же самой квартире на Моховой, в которой прожил последние тридцать лет своей жизни. Всё состояние он завещал семье своего старого слуги.
Знаменитый отечественный юрист А.Ф. Кони в своём очерке, посвящённом 100-летию со дня рождения И.А. Гончарова в 1912году, вспоминает последние годы жизни писателя. Кони являлся не только поверенным Гончарова, но и был ему близким другом. В указанном очерке автор останавливается на том, как вместе с издателем М.М. Стасюлевичем после смерти Гончарова они подыскивали место для его могилы: «На новом кладбище Александро-Невской лавры течёт речка, один из берегов которой круто поднимается вверх. Когда почил Иван Александрович Гончаров, когда с ним произошла всем нам неизбежная обыкновенная история, его друзья – Стасюлевич и я – выбрали место на краю этого крутого берега… на краю обрыва…»
Никольское кладбище Александро-Невской лавры было ими выбрано не случайно. Сохранилось свидетельство духовника И.А. Гончарова, протоиерея Василия Перетёрского, где обозначено завещание писателя похоронить его именно в Александро-Невской лавре, а никак не на Волковом кладбище среди литераторов и писателей: «…я тогда получил от него христиански - смиренную просьбу, чтобы не хоронили его как литератора, на Волковом кладбище, а чтобы похоронили как простого христианина, скромно, просто… в Невской лавре».
Поскольку великий романист был глубоко верующим человеком, вполне понятно его желание быть похоронен-ным в таком значимом для каждого православного месте, как Александро-Невская лавра. А с приближением конца земного существования литературная слава представлялась умудрённому опытом писателю не столь важной. «…в жизни и над жизнью высоко только Крест и Евангелие…» – писал он в 1887 году А.Ф. Кони.
В 1956 году Гончаров И. А. был перезахоронен. Прах писателя перенесли на Волково кладбище.
Таким образом, произошло явное нарушение воли покойного. Между прочим, у И.А. Гончарова есть замечатель-ная статья, которая так и называется: «Нарушение воли». В ней есть такие строки:
«…над умершими известными, особенно знаменитыми писателями, учёными, художниками, вообще лицами с более или менее громким именем, бесцеремонно совершается явное нарушение их воли».
Как видим, Иван Александрович был прозорливцем и в отношении себя самого
В некрологе, опубликованном на страницах «Вестника Европы», отмечалось: «Подобно Тургеневу, Герцену, Островскому, Салтыкову, Гончаров всегда будет занимать одно из самых видных мест в нашей литературе»
ИНТЕРЕСНЫЕ ФАКТЫ ИЗ ЖИЗНИ
(Русаков В. Случайные встречи с И.А. Гончаровым. Отрывки из книги)
«Гончаров часто заходил в книжный магазин М. О. Вольфа на Невском, и подолгу беседовал с Маврикием Осиповичем, ныне покойным. У него даже был в магазине Вольфа свой любимый уголок, налево от входа, у двери. Войдет он, бывало, скромно, спросит приказчика: «Здесь Маврикий Осипович?» — и сядет в любимом уголке в ожидании «хозяина лавки». Иногда целые часы проводил там Иван Александрович в беседе с Вольфом.
— Что новенького у вас из книжек? — спрашивал обыкновенно Гончаров.
Вольф перечислял маститому писателю новейшие книги, преимущественно по беллетристике, добавляя, на какие из них больше спрос.
Гончаров слушал со вниманием и каждый раз искренно радовался, узнав, что какая-нибудь книжка моло-дого писателя пользуется успехом.
— Слава богу!.. Слава богу! — говаривал он. — Это хорошо, что узнают и признают молодые таланты... Мне все как-то кажется, что теперь публика не та, читатели не те...
Случалось также не раз, что Гончаров, взяв какую-нибудь книгу для просмотра и находя ее дельною и по-лезною, считал своим долгом указать в печати на ее достоинства, обратить на нее внимание публики».
« Иван Александрович — как это небезызвестно всем сколько-нибудь знающим его — всегда жалуется на нездоровье, хотя как в семидесятых годах, так и теперь никто не решился бы назвать его больным, судя по бодрой, живой внешности. Нездоровье и составляет главную причину, почему Гончаров живет, так сказать, «вдали от света». «Я стар стал и нездоров, — пишет он в письме от 4 декабря 1872 года. — Болезнь нагнала на меня невольную «мудрость» держаться в стороне от всего, даже от литературы, ибо я человек старого времени и по новейшему течению плыть не умею, в молодой толпе роли мне нет, а своих сверстников и единомышленников и пяти человек не соберешь. Я и сижу в углу, как зверь, в дурную погоду страдаю бессонницей, приливами крови к голове и во всякую другую вообще — хандрою и старостью».
А вот выдержка из другого письма к А. Ф. Писемскому, от 20 октября 1872 года.
«Не браните строго меня за бирючий образ жизни,— пишет Гончаров,—это от болезни или — вернее — от болезней. С первыми ладить не под лета и не под силу. Ложась спать, я никогда не знаю, когда засну: в два, три или пять часов, — чаще всего засыпаю под утро, поэтому день у меня пропадает. Старость и климат».
«У немцев есть поговорка, что по «рабочей комнате и рабочему столу можно судить о человеке». Если это применить к И. А. Гончарову, то по его рабочему кабинету и письменному столу нельзя не вывести заключения, что это человек в высшей степени скромный. Никто бы не подумал, что это кабинет одного из замечательнейших беллетристов. Небольшая, низкая комната, разделенная пополам драпированною перегородкою; у самой перегородки— небольшой шкафик с книгами и рукописями; дальше диван, над которым несколько гравюр, и тут же рядом простой письменный стол, на середине которого стоят часы с бронзовым бюстом молоденькой девушки наверху, две вазы, чернильница, две-три книги, несколько мелких безделушек; у стола плетеное кресло для работы и другое, вольтеровское кресло, для чтения, с мягкою спинкою и с такими же ручками, — вот вам и весь кабинет И. А. Гончарова!
Правда, в числе украшений и «безделушек» письменного стола Ивана Александровича есть целый ряд ве-щественных доказательств его популярности и глубокого уважения, которым пользуется маститый писатель. Одно из самых крупных между ними — это кабинетные часы, стоящие посреди стола. Эти часы — подарок кружка приятелей и редакторов тех журналов, в которых были помещены произведения Ивана Александровича, а бюст молоденькой девушки на них — это бюст Марфиньки, одной из героинь «Обрыва». Часы эти были поднесены Гончарову в конце 1882 года по случаю пятидесятилетия его литературной деятельности.
Две вазы, стоящие тут же на столе, это тоже подарок, и подарок очень симпатичный. Он поднесен четырь-мя депутатками от «русских женщин» 2 февраля 1883 года одновременно с адресом, на котором красовалось более полутораста подписей.
Самые ценные предметы в кабинете — конечно, это те «старые рукописи» и «записки» Ивана Александровича, которые он так тщательно хранит у себя и которые так неохотно и с такою скромностью передает в печать лишь весьма редко и то небольшими только клочками. А таких записок, заметок, воспоминаний, наблюдений у Ивана Александровича между рукописями немало. Но, как известно, автор «Обломова» необычайно строг ко всем этим своим, по его мнению, «ничтожным вещицам», приглашает к их оценке «сведущих людей», советуется и расспрашивает, «годны ли они для печатания», и каждое появление подобного произведения в печати составляет целое событие».
* Обучаясь в московском коммерческом училище, юный Иван Гончаров взахлеб читал, открыв для себя русскую литературу. Иван зачитывался Карамзиным, ставшим его наставником в нравственной сфере, но настоящим открытием для юноши стал «Евгений Онегин» Пушкина, который выходил в то время отдельными главами. Интересно, что это молитвенное почти отношение к имени Пушкина и к его творчеству Иван Гончаров сохранил на протяжении всей жизни.
* Гончаров входил в литературу нерешительно, переживая глубокие сомнения в своих силах: "кипами исписанной бумаги ... топил печки".
* Иван Александрович Гончаров в прошлом веке писал о японцах: "Мне не случалось видеть, чтобы (он) прямо ходил или стоял, а непременно полусогнувшись, руки постоянно держит наготове, на коленях, и так и смотрит по сторонам, нельзя ли кому поклониться".
ЦИТАТЫ И АФОРИЗМЫ
- Без жертв, без усилий и лишений нельзя жить на свете: жизнь - не сад, в котором растут только одни цветы.
- Великая любовь неразлучна с глубоким умом; широта ума равняется глубине сердца. Оттого крайних вершин гуманности достигают великие сердца: они же - великие умы.
- Глупая красота - не красота. Вглядись в тупую красавицу, всмотрись глубоко в каждую черту лица, в улыбку ее, взгляд - красота ее превратится мало-помалу в поразительное безобразие.
- Жизнь - борьба, в борьбе - счастье.
- Изображать одно хорошее, светлое, отрадное в человеческой природе - значит скрадывать правду... Света без теней изобразить нельзя.
- Литература - язык, выражающий всё, что страна думает, чего желает, что она знает и чего хочет и должна знать.
- Не полюбивши долга, нельзя его исполнить.
- Ни раба, ни повелителя дружбе не надо. Дружба любит равенство.
- Серьезное искусство, как и всякое серьезное дело, требует всей жизни.
- Сильный сильного никогда не полюбит: такие, как козлы, лишь сойдутся, сейчас и бодаться начнут!
- Трудно быть умным и искренним в одно время, особенно в чувстве.
- Ум везде одинаков: у умных людей есть одни общие признаки, как и у всех дураков, несмотря на различие наций, одежд, языка, религий, даже взгляда на жизнь.
- Фантазия - это своего рода такой паровик, что дай бог только, чтобы котел не лопнул