Во мне он метою из мет,
Я — слово им запетой песни.
Так получается, что дед —
Не одногодок, а ровесник.
Не слыл в селе говоруном,
И огород любил, и поле,
Не зря прозвали «агроном»,
Жил независимо в неволе.
Не убежать от мыслей-ос,
Какими б не были шальными:
Вот если б он вступил в колхоз
Хотя бы вместе с остальными?
Всегда так: если да кабы,
Когда давно прошли те годы!
А дом его в округе был
Последним островом свободы
И костью в горле у властей,
А потому не поглядели
Ни на лета, ни на детей,
Исполнив то, чего хотели.
И небывалому бывать!
Ох, не до жиру — быть бы живу:
Его послали воевать,
Не подлежащего призыву,
Не из дворца, не из хором,
А где всегда нужда в заботах…
Мой дед уже в сорок втором
Погиб в калининских болотах.
Сквозь суетошный будний бег
Я слышу, видно, от пророка:
Алексий — божий человек!
И песню спел свою до срока.