Сгущались ватные сумерки.
Разбиваясь о Небо,
Шли упрямо наверх эшелоны томящихся душ.
Вязаным облакам душно здесь,
Как будто дождей еще не было.
Покрывает реку туман своим пушным одеялом
Как нежный, любящий муж.
Эшелоны стремились наверх –
Их туда не пускали.
Можно ли допустить до Небес
Развращенную грязь?
Пока ты – человек, еще можно
Что-то исправить;
А когда ты – душа,
Ничего исправить нельзя.
На земле все можно подправить,
Подкрасить, подклеить,
Купить для заплаток нитки
Самого лучшего ворса…
Но Переход –
Это как окунание в воду:
Ты выходишь таким,
Какой есть ты на самом деле.
Сразу становятся лишни
Эти краски, нитки, заплатки,
Покрывающие
Бездонную пропасть грехов,
Что забыл, не успел отмолить,
Не захотел распрощаться,
Добровольно себя заковав
В цепи тяжких оков.
Души томились, вздыхали
И молча плакали,
Пугая беззвучными криками
Шоферов эшелонов.
Только не было слез;
Они не струились, не капали –
Человек может слезами заплакать;
Душе остается безмолвно страдать.
Обреченные эшелоны
Шли невозмутимо наверх,
Унося с собой тех,
Кто безраскаянно нагрешил.
Только вокруг не было даже
Зловещей, пугающей тишины –
Никто не желает смотреть
На гибель падшей души.