Букеты фейерверков в звездном небе
И праздничные шоу в блеске глаз.
Сироты в подворотнях просят хлеба
И смотрят обреченным сердцем в нас.
Резвимся мы то в саунах, то в банях,
Проигрываем совесть в казино,
И в наслажденьях полупьяных
Снимаем полупьяное кино.
А старикам ненужным, как изгоям,
Бросаем милость «щедрою» рукой
И лицемерие бесчувственных законов
Выплескиваем в них своей виной.
Убогое жилище: боль и слезы…
Царапал голод муку на стене.
Ей память обжигал свирепый холод,
Бродивший беспрепятственно в судьбе.
И этот мир, бездушием объятый,
Распродающий совесть за гроши,
Шептал ей тихо и невнятно
О чем-то непонятном для души.
Она стояла к косяку прижавшись,
Не в силах оторваться от стены,
Наедине с несчастьем оказавшись,
Ждала, авось, да кто подаст стакан воды…
Но кто подаст, когда в селе их двое:
Она да дед со сломанной ногой,
А служба, окружившая «заботой»,
В неделю раз приходит к ним с крупой…
Как много стариков таких в России,
Забытых изувеченной страной,
Страдающих в своем немом бессилье,
Надломленных болезненной бедой.
Под небом расцветают фейерверки,
И маскарадным пляскам рукоплещет век.
Вот только с Древа Жизни опадают ветки,
Но этого не видит человек…