Мороза сухие узоры
Резцом повторить не боюсь.
Рисую рукою упорной
Как будто твержу наизусть:
"В начале Его было Слово.
И слово Его было Бог".
И он его вымолвит снова,
Лишь лёд остановит поток.
В начале моём было имя.
И матери радость моей.
И этим я сроден с другими,
Со множеством тихих людей.
Но или попал я в немилость,
Иль от роду был обречен,
Но Слово во мне пробудилось,
Неясное очень ещё.
Не встретил Великого Риши.
Не клятву давал на крови.
Но слово спасенья услышал
Когда умирал от любви.
И было оно так некстати -
Я, правда, хотел умереть.
Но - " Дух не меняют, как платье.
А боль будет вечно гореть".
Вот так прозвучало, примерно.
Точней повторить не могу.
Не знаю, считать это Верой?
Костром на другом берегу?
С Христом, или с Воландом споры?
Не знаю. А время не ждёт.
Читаю рассеянно Тору,
Евангелий ранний приход.
В Алмазную Сутру врастаю,
Второго покоя достиг
Но этим свой крест не оставил -
Он здесь, при Начале Пути.
Просты теософий находки.
Как жаль, это всё - не моё...
Читаю Ахматовой "Чётки"
И хочется плакать вдвоём.
Ах, Анна! Споёмте же хором!
Поэту поэт не солжет:
"Мечта о спасении скором
Меня, как проклятие, жжёт".