Мой лучший мир,увы,не в Петербурге
Я никогда свой город не любил.
А именно-его красивый центр.
Я знал его внутри,его изнанку.
И центру я всегда предпочитал
Нехитрую эстетику окраин,
Где ровно,как солдаты на плацу,
Стояли простодушные хрущовки,
Где рос шиповник,сныть и барбарис.
А из деревьев яблоня и тополь.
И это мне казалось современней
И веселей,чем старые районы.
Меня пугали темные дворы
С облезлою до мяса штукатуркой,
Высокие и узкие проемы,
И жутковатый запах коммуналки,
Где люди,словно прутья у метлы,
Спресованны и сплющены все вместе.
Татарин-дворник и еврей-профессор,
И заводской рабочий-матершинник.
Я помню,как экзамены сдавал,
Зарание предвидя неудачу,
В старинном доме с длинным коридором-
Попасть пытаясь в университет,
Куда меня конечно же не взяли,
Найдя во мне серьезное еврейство.
Я в этом обвинял себя и город,
Несчастьем наделяющий людей.
Хранящий в глубине помпезных зданий
Казенную тоску и безнадежность.
Но вдруг пришли другие времена,
Когда мы все сошлись в беззвучной схватке.
За деньги,за метраж,за Мерседес.
И город начал нравиться мне больше.
Он как-то ожил и повеселел.
Везде открылась частная торговля.
Однако,как-то быстро все угасло,
Когда во власть вошел капитализм.
Когда произошло разъединение
Людей и города.И многие совсем
Уехали.Вот например - евреи.
Их ветер перемен разнес по миру.
В Австралию,в Израиль, в Сан-Франциско.
И я.в пустом кафе напившись чаю,
Остановлюсь на Прачечном мосту,
Подумав,что не стало местной жизни.
Что город стал подобен монументу.
Что город,как мертвец окоченел.
И,что к его останкам,словно грифы,
Слетаются турист и гастарбайтер.
Что не спешит профессор в БДТ,
Что не бежит за шкаликом рабочий
И не скребет метлой татарин-дворник,
И.что пора отправиться на отдых.
А ветер гонит к югу облака,
И падают в Фонтанку листья клена.
И кто-то у газетного ларька
Стоит в тени со свежею вечоркой.
-Мой дед Арон.