И дверцы закрыты за мною, и окна,
и тряпкою заткнута каждая щель,
и эхо колотится бабочкой жёлтой,
и каждый мой стих препинанием порван,
запачкан, растерзан в отчаяньи комнат:
пускай в истязанье, порви, не жалей!
А сердце... А в сердце чужая иголка
от милых, чудесных, прекрасных людей,
чьё эхо колотится бабочкой жёлтой:
пускай в истязанье, порви, не жалей...