За каждым облаком мне виделось по солнцу,
теперь, на миллиметре кожи — по морщинке…
Метаморфозы памяти японца:
в них семенят по травам тени гейш,
в ней шёпот душ в бамбуковых тростинках
и пепел лет на новизне надежд...
Вдруг яркий свет звезды над головой —
я вечен своей двойственной судьбой:
уходит тьма, в которой его нет,
и вот — родился страсти иероглиф,
к другой любви, дополненный в апокриф
на тех, не лишних эросу дощечках
(их гейши род целует губ колечком...)
А если б не мечтал поэт — так смог ли?..