Её Погремушкою он называл
За смех постоянный, веселые речи.
Частенько суровым и хмурым бывал.
Она ж обнимала руками за плечи,
Смотрела в лицо, улыбались глаза,
И вторили им на щеках конопушки.
Смягчался характер у мужа тогда,
Притворно ворчал: «Отойди, Погремушка»
Тяжелые были порой времена -
Забытую мелочь в карманах искали.
Упасть бы тут духом совсем, а она -
Смеется над этим легко, зубоскалит.
Буквально из воздуха сварит обед,
И кремом замажет порвавшийся туфель,
Булавку пришпилит на старый берет,
Овальному зеркалу скажет: «Я – супер!»
А муж раздражался наивной женой,
Его тяготила такая нагрузка.
Вздыхая, махнет обреченно рукой:
«Да, что с нее взять? Ведь она - Погремушка!»
А годы летели своей чередой:
Почет и достаток, карьера на службе.
Блестит на висках уже волос седой,
Но всё не меняется нрав Погремушки.
Как раньше хохочет она от души,
Больничную карточку спрятав от мужа.
Обняв, зацелует его, закружИт.
А он – Погремушка моя, дорогуша!
Однажды, как гром среди неба, звонок.
Темнеет в глазах. Похоронная служба.
Записки клочок. Там пять слов в разворот:
Прости, дорогой! И прощай! Погремушка.
В тумане проплыли уже сорок дней.
Кресты и венки, панихида в церквушке.
У Бога он молит хотя бы во сне
Услышать родную свою Погремушку.