Из сердца вон, и с глаз моих долой
Очарований сходит пелена.
Я приняла нечаянную роль,
Которая мне определена.
Змея и жаба, тигр и шакал,
- Глупец, невежа, вор, прелюбодей...
Подобие (эмоция зеркал)
Бесстрастно в отношении людей.
Любуясь искажениями тел,
Свечение их суть распознаёт.
Когда они выходят за предел,
- Явление по-прежнему живёт.
Луна, во-исполнение стиха,
Отчаянных хотела защитить
От ямы первородного греха.
Но никого не в силах убедить,
Признается любимому теперь,
Единственному, в образе Судьи:
- Моя ли в том вина, что я, поверь,
Бывала очарована людьми?
Но нет неблагодарнее затей,
Чем правды показания в суде,
Ни жалости, ни роковых страстей,
Которые остались в темноте
Сомнительных историй, за бортом
Сюжета, на задворках бытия.
А правда заключается лишь в том,
Что чувствуют другие, а не я!
Блуждая в отражениях своих,
То щурились, то лаяли на свет.
Не знала я тогда, что среди них,
Людей, на самом деле, вовсе нет!
В уродстве обвиняя красоту,
То вдруг, очарованием раня,
Вы видели за отсветом не ту,
И не искали в зеркале меня.
Гордыня, как покорная слуга,
Облизывает линзы ваших глаз,
Или сомнений длинная рука
В пол-шаге останавливает вальс...
Скрываясь за невидимую дверь,
Луна умеет светоотражать.
Порок воспринимается, как зверь.
И силою его не удержать!
Сражаются отчаянные с ним
До синяков, до смерти на крови!
И не скрывает слёзы Серафим.
А ключ от наваждений - у Любви.
Прощаясь, ни солгу, ни докажу,
Что каждого любила и люблю.
Непонятая, так и ухожу.
Людьми разочарована.
Скорблю.