Родился 6 июля
# <...> Во-первых, Огромный Привет от Лены Белой. (Сейчас она укатила в Питер, но успела из окошка уже уходящего вдаль поезда "Омск - Ничто" выкинуть мне толстенный конверт, содержащий "Палату №" и "РЫЖ".)<...> А дело-то в том, во-вторых, что я собираюсь издавать некий журнал околомолодёжной антипопсовой направленности, концепция которого заключается в простых словах - Свободное Творчество (ограниченное, правда, рамками моего ценза-восприятия), с претензией на звание субкультурного набата всей творящей молодёжи. То бишь, профессиональный пост-самиздат, перерождение по цепочке: АОР - ОРЗ - 2000 rpm - Забриски Rider - ПАТЕФОН-СКВЕР (это и есть название), молодёжно-стёбовый аналог "Омской Музы", серьёзная карикатура на "День и Ночь" - но, в общем, довольно профессиональная команда с хорошим корректором, потрясающими авторами (начиная от народных творцов, заканчивая экс-редакторами омских газет, начиная от хиппи-интеллектуалов и заканчивая членами Союзов всякой дребедени, как то - писателей, художников, театральных деятелей и пр.), есть живой спонсор, есть творческий азарт и - абсолютная уверенность в достигнутом. Здесь и сейчас.
<...> А Ширяеву, действительно, полтиник. И этот уже немолодой авантюрист до сих пор мается дурью: бомжует, бухает и изредка рисует в парках портреты. Жена его выгнала из дому. Обе жены выгнали. Бэб примерно в тех же ситуациях. Периодически бросает пить. На днях очередной рекорд побил. Такие вот дела в кругах запойных. У нас же всё своим чередом: очередной номер "ПС" готовится к вёрстке.<...>
<...> Мой "Патефон" загнулся в связи с мощнейшей нехваткой купюрно-валютной хрени<...>
<...> сам я вновь ударился в improvisation music: с ребятами устраиваю вечера импровизации в акустике. Печатаюсь во всяких фиговинах официальных.
<...> прозаическая часть выдохлась. Вот, разве что, стих "Королевство прямых зеркал", который в ранней поэтической юности был моей "визитной карточкой"<...>
/К.Кизиитов из Омска - П.С. в Омск/
1. ***
Табулатура отсыревших понятий,
Старая невзрачная копия жизни,
Кипа прогнившей зелёной бумаги -
Кому это нужно?
Я бормочу, наподобие ветра,
Ядом припудрив фонемы прощанья,
Мимо лениво текут километры -
Кому это нужно?
Город-пустыня, руины страданий,
Мутная филигранность цитаты,
Закостенелость основ мирозданья -
Кому это нужно?
Я исчезаю вдоль мёртвой дороги,
Я растворяюсь в потоке признаний,
В городе позже напишут: "убогий"...
Мусорный ветр вместо ветра скитаний -
Кому это нужно?
2. ***
Королевство прямых зеркал
существует две тысячи лет.
Как всё просто казалось ТОГДА,
а сейчас уже, в сущности, нет.
Отражения стали одной
из возможностей бытия.
И никто не знает в какой
мы живём сейчас. Даже я.
Гаутама Сидтхартха исчез,
нам оставив пульсаров мотив.
Я по зеркалу к небу полез,
да скатился, себе супротив.
3. ***
И.Бродскому
Не хочу прощаться,
но - надо.
Давит в грудь
это слово "надо"
посильней в январе
снегопада.
Надо...
Жизнь проходит магнитною лентой,
запись стёрта частично
зачем-то.
Вместо круга мне видится пента-
грамма.
Серость глаз - не предмет для злости -
Мои карие, что же?
В гости
я любые приму,
но кости -
нет.
Кости - это основа скелета.
Никогда не видал бересклета,
говорят, что растение это -
свет.
Я и с тьмою дружу неплохо.
Хотя бабы и любят охать,
в темноте порождая эхо,
всё же -
мне милей тишина рассвета
и женские вздохи:
"где ты?.."
Отпускаю телеги-ракеты
вожжи,
и течёт на свободу проза,
словно в палец входит заноза.
Не люблю я запах мимозы,
но - спирта.
Каждый день я встаю с кровати,
в голове - фейерверки;
ради
этого послать бы всех...
кстати,
иди ты! -
это я говорю народу,
красоту приписал уроду
и стонет:
"Почему не растёт культура?.."
Не хочу я быть трубадуром.
Рифма, что она - дура.
Утонет...
4. ***
Игра в бисер:
гроздья рябины
по ветру весеннему
разбросало.
5. ***
Листая страницы бульварных романов
И вместо обоев их клея на стены,
Рисуя твой профиль, таинственно-пьяный,
И думая о недостатках Вселенной, -
Пить кофе с утра, разбавляя надеждой
Осеннюю мглу уходящей эпохи,
И маленький ротик, загадочно-нежный,
Искать среди губ отчуждённо-далёких.
6. ***
Бесконечно безмятежно ветер
ворошит забытые слова
ты одна
ты - белочка
ты - сети
ты ребёнок
ты блаженство Джа
7. САРАНЧА
(стилизация)
Не покривив ни сердцем, ни душой
я, словно вор, в ночи влезаю в окна
чужих домов, похожих на полотна
Малевича - своею чернотой.
В прохладных комнатах, забыв про шум дорог,
перехожу на еле слышный шёпот,
который громче крика, но не стрёкот,
тем более не мужество - порок
уже и в том, что я не умолчу
об ужасе, при виде длинных крыльев
в глазах людей, и их тупом бессилье,
и криках громких "Бейте саранчу!"
Ещё и в том, что я не позабыл
и до сих пор обиженно ревную
бесплотную, крылатую, святую,
которую мучительно любил;
которая останется со мной,
когда крыла устанут колыхаться, -
слепой мечтой воинственного братства,
прекрасной и желанной сатаной.
8. ***
Я проснулся в белесом тумане
Прозрачно-струящихся слов.
Словно вызванный танцем шамана
За окном, не касаясь стволов,
Белый свет,
Белый снег,
Белый ветер
В беспамятстве нежном кружился,
Рождая душевную смуту,
Тревожа сердечный покой.
9. НЕ ИЗГНАННИЦА
Ты не была изгнанницей Свободы.
Но - наносила очень тонкий грим,
Шла выступать пред уличным народом,
Читать поэмы мокрым мостовым,
Вновь возвращаться - и идти за Ним.
Ты не была изгнанницей Поэта.
Смывая грим, расстёгивая платье,
Ты уносилась с мелочной планеты,
В безмолвии дождя бессильно плача.
И растворялась в вечности объятий.
Ты шла за Ним, изгнанница Покоя,
Но не могла догнать и это знала,
И шла вперёд, закрыв глаза рукою.
И ничего уже не понимала.
Ты не была изгнанницей Поэта, но - опоздала.
10. ***
Не знаю уличных законов,
канонов,
догм и парадигм -
Я не преодолим
без суеты походной.
Я неопределён
в пространстве сумеречных клеток,
пульсирующих: был-и-нету,
вальсирующих: жил-да-был...
Не знаю тишины подвальной,
повальной
сутолоки труб,
Я - искуситель юных губ,
убийца святости банальной.
11. ***
Десять стрел
одиночества.
Пять поцелуев
в упор.
Трижды распят,
дважды оправдан.
Ночь...
Я расстрелян пушечным солнцем,
отражённым в замёрзшем оконце.
Как забытые древние боги,
я распят на холодной дороге.
Сквозь пространство в костлявые пальцы
пульс Вселенной струится неспешно.
Колокольцы, смешные страдальцы,
то хохочут, то плачут потешно.
Стонет небо, в агонии корчась,
ярким золотом ранено в сердце.
Колокольцы, замёрзшие молча,
продолжают минорное скерцо
тихо-тихо, протяжно-тревожно...
Лист бумаги шуршит осторожно.
Как сожжённые древние маги,
я забыт на истлевшей бумаге.