Она жила на перекрёстке Фонарного и Декабристов –
В обыкновенной коммуналке среди стандартных горожан.
В окошке можно было видеть, как под тяжёлым небом мглистым
Косым дождём умытый Питер переливался и дрожал.
Обитель – семь квадратных метров. Она живёт, как чижик в клетке.
Ей выйти лишний раз на кухню – как пяткой в битое стекло.
Там продавщица с крановщицей, её заклятые соседки,
По рюмкам разливают водку и трут за жизнь и за бабло.
«Явилась, тля, не запылилась, интеллигентская особа…
Давай, училка, выпей с нами! Как так – не будешь? Западло?
Ну, где там хахаль твой хвалёный? Что, не торопится особо?
Чего же, тля, культурной бабе так с мужиком не повезло?».
Бурлили супчики в кастрюльках, галдели дёрганые дети,
Под тусклой лампой на верёвках болтались майки и трусы.
И всё сильнее было чувство, что не судьба преодолеть ей
Границу этой бесконечной иссиня-чёрной полосы.
А ветер рвал с деревьев ветки. А дождь вовсю лупил по окнам.
И ей мучительно хотелось лицом в сырой уткнуться плащ,
И ощутить табачный запах, и от дождя и слёз промокнуть,
И услыхать любимый голос, и… В общем, плачь, Наташа, плачь...
Все выше поднимались воды Фонтанки, Крюкова канала…
Их скоро город не удержит в своих гранитных берегах.
Но зазвонил звонок в прихожей… И тишина. И ждём финала.
И продавщица с крановщицей застыли с рюмками в руках.