/\/
И – никогда уже в земном круговороте
Он не войдёт в мой дом, как долгожданный гость,
«Сбылось…» – не скажет, не усядется напротив,
Не вложит нить из лунных бус любимой в горсть.
Кабы сбылось…, то снизошёл бы из надмирной,
Небесной области покров, хранящий нас,
И отражаясь, засиял аквамарином
В живом согласии приблизившихся глаз.
А мне на днях четыре ветра возвещали:
«Он к вечной жизни завершает переход.
Туда, где нет ни воздыханий, ни печали…
Не жди, не жди!
Он далеко, он не придёт».
/\/
Если он, ясноглазый, теперь у небесных ворот
Высоко над землёй предстоит внетелесной душой,
Что ж он видит оттуда? Как стынет весна в чёрный год?
Как на паперти голуби крошки клюют? А ещё –
Старый парк и крестовый узор оголённых ветвей,
И лицо строгой женщины в тёмно-лиловом платке,
Что считала за радость однажды услышать в ответ
Чудный голос его в распрекрасном своём далеке.
Но зачем ей печалить прозрачность небес: "Я одна
Горечь дней и ночей буду пить на случайных ветрах..."
А сейчас так похожа на позднюю осень весна,
И до мая лежит в чёрных крапинах снег во дворах.