Этот стиль в стихах сложней всего,
Филигранной требует огранки…
Почему же выбрал я его?
Прост ответ – в России любят танки!
Поэты, трубадуры, соловьи
В страданьях, боли или без сомнения
Озвучивали мысли поколения…
Я, к сожаленью, только лишь свои.
Тебе, макака, тебе, гамадрил,
Объяснить я печатно рад,
Что человек по имени де Бил,
Не французский аристократ.
Уже неделю этот хит
преследует неумолимо.
Так вот что делает бронхит,
не вылеченный в детстве Крымом!
Успех эмансипации не прост
И вызван к жизни разными причинами,
Ведь появление многих новых звезд,
Как правило, оплачено мужчинами.
Все деньги меняют хитро,
как будто вкруг каждого вьюга.
Пожалуй, что только в метро
я чувствую локоть друга.
Национальность лишь самообман,
И время подтвердило это знаково –
В сегодняшний день Хаим и Иван
Воруют совершенно одинаково.
Очередь стоит у касс.
Знаю, выбросили брак.
Так как менеджер продаст,
Не продаст и злейший враг.
Менеджер в театре, твою мать,
Спит, при этом не теряет нить…
Человек, что может все продать,
что угодно может потребить.
Он сделал деньги, знать легка рука,
Из ничего, из тайны, шепотка,
из нежеланья прикоснуться к чуду…
Успешен, значит, менеджер Иуда.
Да, новый стиль царит теперь на свете,
Слов и привычек новый арсенал.
Порядочные люди словно йети,
Их кто-то видел, кто-то их встречал.
Среди других не радостных историй
Преследует меня одна напасть:
Зашел в кафе – «обслуживаем столик»,
Включил ТВ – обслуживаем власть.
Как хорошо, что я упрямый,
И все отдам, коль нужно так:
Долг перед Родиной, пред мамой,
Теперь еще какой-то банк…
Ученые спорят о причинах кризиса –
Надо было снижать процент, не надо,
Ипотека, финансовые риски…
А как насчет яблочек из райского сада?
Отец сынам все отписал:
Корову – Кольке, лошадь – Ваське,
Директор ЦБК в Байкальске
В наследство получил Байкал.
Шумят газеты, стонет телевизор,
Что будет с производством, потреблением?
Я знаю лишь один ужасный кризис –
Отсутствие любви и вдохновения.
Все показатели вне нормы,
боль в сердце уж который год…
Жаль, что без этой хилой формы
и содержанье пропадет.
Интеллигенцию сейчас
Труднее стало различать.
Я лишь спросил: который час,
И эхо вслед: мать, мать, мать, мать…
Я думал, что людей различней нет,
потом была любовь, любовь до гроба,
Потом прожили вместе сорок лет...
Теперь они невыносимы оба!
Не смог избавиться я снова
От чувства этого проклятого!
Всех женщин я люблю восьмого,
Но эту стерву - и девятого.
Декарта давний я последователь,
Но замечанье есть, притом.
«Я мыслю, следовательно,
Существую с трудом».
В беде не моргну и бровью я,
горжусь давним имиджем стоика.
Но какая может быть философия
В кресле у стоматолога?
В своем отечестве пророка нет,
Все близко принимаю к сердцу сдуру.
Когда я слышу слово «пистолет»,
Мне хочется схватиться за культуру.
Плавают бумажные кораблики
На волнах под ураганный гул.
Хрупкость восхищает, но не радует,
Вот еще один утонул.
Мне домовой принес две тыщи руб,
Я быстро для него настроил лиру,
Но он бесцеремонен был и груб:
- Я просто не хочу терять квартиру.
Саблю в руки и ногу в стремя,
Где набраться и сил, и мужества?
Мне не нравится это время?
Что вы, братцы? Я, просто, в ужасе!
Назвали, - спускаясь в моря,
Наблюдая ее с высоты, -
Голубая планета Земля,
имея в виду цвет воды
Над сюжетом на ТВ смеялся,
Там опять америкосов мочат.
Их Барак за сто дней отчитался,
Наши же бараки сто лет – молча.
Так и разминулись, пой - не пой,
С женщиной, не встреченною мной.
Но куда страшней день ото дня,
Женщинам, что встретили меня.
Мы все потомки Прометея,
Хотя гордиться, в общем, нечем.
Как празднованья отшумели,
Так сразу отвалилась печень.
На простые решения падки.
Сила есть? Значит, это твой век.
Обезьяна взяла в руки палку,
и решила: она – человек!
То ль у редакторов затупились ножницы,
То ль проявились металла усталости,
Но в юности все новости – новости,
А в старости все новости – старости.
Литературой бы не торговали,
Чужая мысль подчас столетья светит.
Язык Кирилл с Мефодием создали,
А нынешние за базар ответят.
Жена ушла, и друг ушел,
Сижу один в квартире старой,
Дымлю заначенной сигарой…
О боже, как же хорошо!
Здоровьем не обижены отцы,
Есть уваженье, пафос руководства.
Да, наши ветераны молодцы,
Ведь сами носят воду из колодца.
Нынешним буйным повесам
Фантазии не занимать.
Но лучшее место для секса,
Все-таки, кровать.
В России секса нет? О боже мой,
Какая это глупость и бравада.
И только улегшись в постель с женой,
Понимаешь, что это правда.
Без шума и тени сомнений
Судьбы выполняю решение.
Она предсказала – гений,
И нет сил для возражений!