Ещё лопатой розы у креста
четвертовали сумрачно и споро
два забулдыги, трезвые со ста,
и сторож у бетонного забора
ещё не сделал первого глотка,
ещё дышал – какая ей забота? –
тот паренёк, встававший до гудка
какого-то московского завода,
и радиомелодии не в такт
воскресных дней кружилась галерея,
ещё читалось в дымке катаракт
про тех гостей на свадьбе в Галилее,
напоенных из общего котла,
ещё из дела выдранной страницей
на первомай не выгорел дотла
кирпичный корпус раменской больницы,
ещё бросала, бешенством горя,
в уборной из кривого профнастила
в затылки отрывным календарям
«посторонись!..» – и время пропустило
вперёд ногами сквозь дверной проём
к продрогшей у подъезда перевозке:
мир – фабрика любви, и люди в нём
досадны, как отходы производства.