-Привет!
Я обернулась, рядом со мной стояла немолодая полноватая женщина. Правильные черты лица говорили о былой красоте, глаза усталые, грустные и очень внимательные. Создавалось впечатление, что от них ничего не утаишь.
-Здравствуй…те, - не решительно ответила я.
-Ты не узнала меня? Это я - Матильда.
-Матильда? – я в растерянности разглядывала её. Потом, собравшись с мыслями, выдохнула:
-Склероз, больше сорока лет прошло после школы, не виделись столько лет, где уж тут узнаешь, - обнимая и смеясь, говорила я.
-Давай зайдём в кафе, возьмём по сто грамм коньяку и кофе с пирожным, как раньше. Помнишь?!
Матильда улыбалась, и теперь мне казалось, что она совсем не изменилась, только чуть пополнела. Тот же говор, та же улыбка и приятный бархатный голос. Она в нашем классе была лучшей певуньей. Пол школы ребят было влюблено в эту красавицу, а девчонки завидовали ей. Всё в ней было ладно, внешность, обаяние, учёба, богатые родители, не чаявшие души в своей единственной дочери, словом, всё.
-Как ты жила, где пропадала? Как ты нашла меня? – свалилась я с вопросами на Матильду.
-Я увидела тебя совершенно случайно, очень захотела встретиться и поболтать, когда ещё удастся. Живём в одном городе, а никогда не пересекались пути, хотя…за столь длинный промежуток времени, при встрече мы и не узнали бы друг друга. У тебя уже внуки? Замечательные мальчишки я видела их с тобой и мужем твоим, - Матильда грустно улыбнулась,- а я одна, как перст.
-У меня дети взрослые, внуки скоро в школу пойдут, а у тебя есть дети?
- Да, одна дочь, но живёт уже более тридцати лет в Америке, есть три внука, учатся в разных учебных заведениях, где-то в Калифорнии. Дочь хорошо живёт, огромный дом у них, прислуга. Но я давно их не видела, последний раз лет двадцать тому назад, приезжала ко мне, правда, без детей. Говорит, дети не говорят по-русски совсем, да и она уже с акцентом говорит. Созваниваемся изредка, вот её фото.
Матильда достала из сумочки фото красивой женщины, сидящей на террасе дома, возле неё стоял статный мужчина. Матильда погладила фото, будто хотела согреть его ладонью.
-А ты к ним не ездила?
-Ну, что ты, туда мне с пенсии моей никогда не доехать. Одни билеты сколько стоят.
-А дочь, что она, не может тебе помочь, ведь ты у неё одна?
-Да, нет, у них трудности, у них бизнес там какой-то, постоянно денег не хватает, я их прекрасно понимаю, созваниваемся иногда и ладно.
-Так ты совсем одна сейчас?
-Да, мужа похоронила в прошлом году, это был мой третий брак, я трёхкратная вдова, всех своих мужей похоронила. Хороший был человек, мне с ним было очень хорошо, как-то спокойно, он очень меня жалел, когда я болела. Впрочем, у меня были хорошие все мужья, жаль, после своей дочки, я так и не смогла больше родить, а мы хотели очень, но видно, так судьба распорядилась.
-Что мы всё обо мне, ты-то как жила всё это время?
-Ничего вроде особенного, муж, семья, работа. Дети выросли, живут недалеко, ездим часто вместе на отдых, растим с дедом совместными усилиями внуков. Всё как обычно.
-Обычно… да-а, - вздохнула Матильда,- как много бы я отдала сейчас за эту фразу, - она улыбнулась с горечью.
-Матиль, но, почему ты не настоишь, чтобы дочь забрала тебя к себе, разово то можно найти денег, чтобы перевезти тебя в Америку, жила бы там, рядом со своими детьми.
-Матиль, ты меня назвала, как прежде, даже сердце заныло, - она опять светло улыбнулась, - я не настаиваю на переезде, потому что не хочу никого обременять, да и кто за могилками тут будет ухаживать, когда уеду. Я никогда не была обузой ни для кого и теперь не буду.
Матильда привычным и до боли знакомым движением руки поправила седую прядку волос. Я смотрела на неё и удивлялась её красоте. Не многим даёт природа так красиво стареть.
-Матиль, а что ты за свёрток под мышкой держишь, никак обнову себе приобрела? Помню, ты очень любила шить, как теперь, шьёшь?
- Да, вот купила отрез на платье, очень понравилась эта расцветка, хочу сшить себе обнову, платье, которое очень нравилось моему мужу, приготовлю вещи, сложу в чемоданчик, пусть меня нарядят в последнюю дорогу,- улыбнулась Матильда и как-то очень тихо вздохнула.
-Ты что это говоришь, Матиль, ерунду не пори, мы с тобой ещё не один Новый год справим. Помнишь, как мы любили Новый год?
Матильда порылась в сумочке, достала лист бумаги с телефонным номером и отдала его мне.
- Коли мы встретились, так тебе и передам номер телефона моей дочки. Позвони ей, когда придёт срок, я ей о тебе много рассказывала, ну, когда она ещё рядом была. А это мой номер, …хотя,- Матильда, немного подумав, взяла свой телефон,- диктуй номер, я тебе позвоню, приедешь ко мне, так будет лучше.
-Мне пора, - сказала я,- за внуком в садик идти, а это на другой конец города. Хочешь, со мной поедем, потом я тебя провожу,- предложила я, хотя точно знала, что последует отказ за моим предложением. Такая уж она, Матильда, была. Она всегда сама решала, куда ей идти. Я встала, Матильда, взяв свёрток и сумочку со стула, обошла столик, обняла меня и тихо сказала:
- Я тебе обязательно позвоню, пока.
Повернулась, пошла к противоположному выходу. У меня осталось ощущение пустоты, я вдруг поняла, что в последний раз мы с ней сидели в кафе. Но отмахнулась от этих мыслей, пошла на трамвай, который вот-вот должен был подойти. Странное чувство какой-то отрешённости витало в воздухе, какой-то недосказанности и несправедливости. Я хотела вернуться, но не могла, внука нужно было забрать, подумала, было, позвоню, но поняла, что у меня нет номера Матильды, и более того, я даже не знаю адреса. Матильда всё сделала так, чтобы не обременять меня своим одиночеством, но я думала и думала о ней.
На следующее утро я, порывшись в своей сумочке, нашла телефон дочери Матильды и решительно набрала номер. Гудок, ещё один гудок.
Приятный женский голос сказал с акцентом:
-Слушаю.
Я, немного помедлив, представилась, сказав, что школьная подруга Матильды. Женщина тоже вежливо мне ответила и сказала, что по рассказам мамы знает обо мне. Я рассказала о нашей встрече, и, что хотела бы встретиться с Матильдой, но не взяла её номер, теперь не знаю, как её найти. Женщина сказала, что раз она решила перезвонить, она перезвонит, не стоит беспокоиться. Я попыталась возразить, что волнуюсь за неё, что присутствует какое-то волнение, на что женщина ответила, что мама никогда не жаловалась на здоровье, что всегда была весела и шутила. Она обещала обязательно перезвонить Матильде, и я понемногу успокоилась.
Две недели спустя мне позвонила Матильда. Я, всё бросив, поехала к ней. Довольно быстро нашла улицу и дом. Позвонила в квартиру. Мне открыла незнакомая женщина. Провела в комнату. На кровати лежала Матильда. Она указала на стул рядом.
-Прости, что оторвала от семьи.
-Тебе позвонила твоя дочь?
-Да, на следующий день, когда я тебе дала номер телефона, я знала, что ты ей позвонишь, она сказала, что приедет ко мне через месяц, но, по-видимому, я уже не дождусь её.
Матильда тяжело вздохнула.
-Там, на столе чемоданчик, там вся одежда, которую нужно надеть на меня. Я успела сшить платье, так что при параде я, - она устало улыбнулась,- хочу, чтобы меня узнали там на верху.
-Ну, что ты такое говоришь, Матиль, ты вон какая у нас красавица. Дочь приедет скоро, встретим её, как полагается. Не хандри.
-Не приедет она, много раз обещала, да всё откладывала, то дела, то семья, то дети, а жизнь ведь не ждёт, она идёт вперёд. И, знаешь, я ведь её такую сама воспитала. Я её всегда учила, думай в первую очередь, как лучше для тебя, и она этому всегда и следует.
-Матиль, но ведь, это проще всего так думать, но так ведь нельзя.
-Так, наверно, нельзя, но так думается, когда прежде думаешь о своей рубахе, не зря ведь говорят, что она к телу ближе. А нашей душе нет ничего ближе наших детей, а рубаха, она держит тело, в котором живёт душа. Мне пришёл срок, врачи давали срок два месяца, а я прожила пол года. Пора. Там, на комоде, альбом с фотографиями и завещание на квартиру, передай моей дочери, я знаю, ты ей всё передашь, ты всегда была очень правильная, я рада, что последнюю встречу с тобой мне судьба дала, как тут не поверишь в судьбу? Прости, что не угощаю тебя чаем, устала я. Я твой телефон дала сиделке, она тебе позвонит. Прощай.
Я прошла в другую комнатку, на комоде лежал свёрток, в котором были аккуратно завёрнуты документы с фотоальбомом.
На столе стояла швейная машинка, под лапкой подложен кусочек ткани. Будто хозяйка только что отошла и вот-вот вернётся, сядет, застучит ручной механизм, иголочка с ниточкой оставят след от стежков на ткани.
Вот так и жизнь, прострочена стежками, где плотными, где не очень. Соединят послойно человеческие судьбы, где крепко, где не очень, где петляет, где ровно, но всегда соединяет.
Смотрела я на швейную машинку и вспоминала Матильду юную, такую красивую и независимую и такую одинокую в последние минуты своего пребывания на этой грешной земле.