Из небесного мортуария
день второй уже, али третий,
муравьи криогенные сыплются,
и метлица позёмная рваная,
как фата, лоскуточками треплется,
как фата, али саван раскроенный,
перештопанный.
Не сидится Настасье-то в непогодь,
не сидится и чаю не пьется.
Несъесты ли, калачик румяный?
Нет, не хочется кушать сердечной,
и к подружкам звонить ей не хочется,
а вот хочется, чтоб весна была –
тепло-ранняя.
- Пойду в ближний лесочек за городом,
и сломаю я веточку вербную,
и поставлю её в воду чистую,
лепестками пущай распускается,
обману я зиму муравьиную
(порешила Настасья довольная).
Муравьи под ногами похрустывают,
темнотища в квадратах размножена,
осторожно Настасья озябшая
пробирается и продирается…
Ели пальцами ветвь ухватила –
понатужилась и сломила,
- Нечего, оживет вскоре мёртвое…
(Порешила Настасья довольная).
У котла на окне появилась –
вербы веточка в старенькой вазочке,
зеленеет, погодь, да и корни
враз отпустит, не зная подвоха.
Не дозвонятся к Насте подруги,
калачи очерствели и сгнили,
не до них… лишь любуется Настя
на листочки – с утра и до вечера.
Из небесного мортуария
день второй уже, али третий,
муравьи криогенные сыплются,
и метлица позёмная рваная,
как фата, лоскуточками треплется,
как фата, али саван раскроенный,
перештопанный.