Из бриолина, тонких канатов,
сахарной ваты, неясной тревоги,
детской тоски по лету,
помады и сплетен сплетена эта музыка,
что сводит с ума мои новые ноги,
от которой моё новое сердце трепещет.
Резче и чище трубы звучат; в узкую
чешую одеваются тени,
сухо шуршит песок, по стенам
сыплет мерно барабанная дробь,
чиркает свет поперек линий строп
и вверх взмывает колыбель-кольцо.
Здесь каждой тени рисуют лицо,
пятка скользит, ныряет носок,
соленое жжёт глаза и кажется сладким.
Здесь - обходятся без предисловий,
точно зная, как обращаться с любовью;
так подчиняют страсть распорядку
работы мышц и реакций.
Здесь, под куполом, только танцы
и все немые. Тут пригодился, каким родился -
плоским, в пол-роста, шипастым,
юрким и скользким. Гимнасты
пляшут на леске от точки крючка
до конечной станции.
Здесь, под куполом, только танцы
и все немые.