маленькая поэма
пейзажно любовная лирика
*
Дорога, вольная дорога;
Из ниоткуда в никуда;
Нектар из месячного рога,
Стихий невольничья беда.
Вся жизнь - великая дорога:
Смерть - путеводная звезда.
А мы - гонимые бродяги ;
Сквозь лет таинственный сюзем,
Полны незнанья и отваги,
Идём, идём... Куда? зачем?...
Я лгать себе не стану боле -
Не знаю я, да и не знал:
Что же есть воля и неволя?
Когда я царь, когда вассал?
Всё относительно и спорно.
Бесспорно только лишь одно:
Дороги вечно полотно,
Ей сердце странника покорно;
Тот, кто задет бродяжьей сказкой,
На месте вряд ли усидит?,
Оседлость жидкой серой краской
Бродяге взор не веселит.
- - -
Я просто шёл, мне так хотелось,
Шёл для того что бы идти.
Простор манил, земля вертелась,
И цели не было в пути.
Гулял июль напоказуху,
Слюнясь у сосен на груди,
Плескали щедро медовуху
Перебродившие дожди,
Ботвою пахли огороды,
Кудряво вспенивала рожь,
И жирным сусликам в угоду
Ещё молчал косилки нож.
Я брёл себе по белу свету,
Совсем без тапок и идей.
Не для людей приходит лето,
Как всё вообще не для людей.
Но лето - это всё же лето!
И чьё бы ни было оно,
А не испить тепла и света
Было бы глупо и грешно,
И уж для путника тем паче,
Когда везде и стол и дом.
Так и шагал я без задачи,
Один в пространстве голубом.
Сколько сиреневой отрады,
Открытий щедрых и тепла
Для созерцательного взгляда
Природа-мать приберегла.
Как много есть в пыли дорожной,
Не в той дешёвой городской,
А в той, что млеет осторожно
Под вольнобосою ногой.
А как "Медведица Большая"
Ласково лижет колыбель!,
А как ромашка полевая
Метёт амброзии метель!...
Ой, вы, крылатые просторы,
Да есть ли вас достойный гимн?
Есть ли внимательные взоры?
Баян, что вас споёт другим?
Какая даль жила во мне!
Как я бродил по этой дали!...
Внимал непуганой луне,
Не той, что всю зацеловали.
Я шёл настолько безмятежный,
Насколько может человек,
Пустой, проветренный и нежный,
Светлей, чем падающий снег,
С холщовой жиденькой котомкой,
Посох походке помогал.
Кювет ажурною каёмкой
Края дороги обшивал,
Пугливо ящерки шныряли
И пел кузнечиков канон,
И бабочки "канкан" плясали
Под бубенцовый перезвон,
Катались волны по пшенице,
Над ними ёрзала юла
И песнь высокая текла,
Превыше песен Радуницы.
Дышала грудь всей Русью сразу,
И губы взнуздывал восток,
И в благолепье недляфразном
Тонул рождаемый восторг.
Как глуп, как глух ты, мир людей,
Кому ты молишься, несчастный?!...
Льёшь свет обманутых очей
В фальшивый образ безобразный,
Гниёшь на пыльных большаках,
Презрев дарованное рядом,
Чахнешь в раздутых ветерках,
Уснув в грязи ослепшим взглядом.
Самоубийно, право слово,
В такой чарующей дали
Болтаться в поисках "земного",
Блуждая сутью вне "земли" .
И превращать природу в деньги,
Копаясь в недрах и в лесу:
Их все заплатят наши дети
Чтоб только глянуть на красу.
На этот дремлющий ольшаник,
На грусть ракиты над рекой,
На сосняковый беломшанник
И рощ берёзовый покой.
Блажен, кто видел это чудо,
Блажен, кто мял дорожный пух,
Блажен, вкусивший воли блюдо,
Блажен, вдохнувший вечный дух.
Ах, Русь, малиновые гусли,
Сеней кленовых резь-узор,
Не улетающие гуси,
Не покоряемый простор!
Стелился ты льняною ниткой
Под ноги мне, и я шагал.
Благой июль крутил с улыбкой
Веретено и сказку прял.
- - -
И вот в скитаньях моих славных
Забрёл я в тихий уголок.
Средь шелкопряности дубравной
Увидел скромный хуторок:
Под жестью крепкий пятистенок,
Кой-где подзагорожен двор,
Постройки, сбруя, скарб на стенах,
"Журавль", поленница, "костёр",
Лошадка бродит недалече,
Корова, гуси, стайка кур.
Пёс выскочил из-под крылечка -
Зашёлся лаем, балагур:
Того гляди отхватит ноги!,
Но, чуя палку, всё ж стоит.
Вот появилась на пороге
Хозяйка, и на пса кричит:
"Тарзан, уймись! Ко мне, зверюга..."
И взглядом с головы до ног
Мерит меня: врага иль друга
Закинул случай на порог?
Я поздоровался прилично,
Представился в пяти словах;
Далее просьба, как обычно,
Занять на ночку сеновал.
Хозяйка, женщина простая,
Вполне сговорчива была;
Не юная, но молодая;
Меня на сено отвела.
Под вечер баньку истопила,
За банькой стол, домашний дар,
Ну и, конечно, самовар,
И самогоночки налила.
Давно подобного приёма
Я на ночлегах не встречал.
"А где ж мужик, дома, не дома?" -
Вопрос я вкрадчиво задал.
Она небрежно отвечала:
"Уехал в город: погостить.
С ним ж ребятишек отвязала -
Пусть поглядят, как нужно жить..."
"Что ж, жизнь увидеть - это дело;
Хоть город это и не жизнь."
Женщина ближе пересела,
А щёки гуще залились.
За разговором вновь по стопке,
За стопкой снова разговор.
От тела жар, как с банной топки,
И, что костёр, пылает взор.
Моя отшельница лесная,
Впитавши волю и тоску,
Была бабёнка в жар-соку,
Медовоструйная такая!
Грудь пышную на стол положив,
Поддёрнув ситцевый подол,
Ко мне прильнула пылкой кожей
И взгляд её меня оплёл.
Не усмотреть в сим предложенья
Может лишь старец и больной,
Не внять такому искушенью
Может лишь евнух и святой.
Я не был иноком-монахом,
Я был бродягой мужиком.
Мне этих губ вишнёвый сахар
Был притягательно знаком,
И я нашёл их плен губами
И ноги жадною рукой,
И пресс под сильными грудями,
И страсть в ответ, и вздох тугой...
Был сеновал накрыт сатином,
Моргал в оконце лунный хмель,
Кричал петух, сквозило тмином;
Смеясь, курил лампаду Лель,
И пахло мятною травою,
Потом любви и молоком,
Клеверной пылью, лебедою
И мёдом ласк и васильком...
Красавиц много есть в России,
Но тех, что встретятся в пути
Бродяжьей ночкой тёмно-синей,
Клянусь - красивей не найти!
- - -
Она ушла, когда не знаю -
Когда я встал был ясный день,
Свет бился в щёлочки сарая
Щипая сенную кудель.
Я поумылся, освежился,
Надел котомку, посох взял,
В уме ночлегу поклонился,
"Прощай" - хозяюшке сказал.
Она мне в путь налила стопку
И помахала вслед рукой;
Стояла долго так: на тропку
Глядя со слёзною тоской...
А я ушёл в свой путь бесцельный,
На волю-волюшку мою,
В простор российский беспредельный,
В ветронесущую струю.
Я шёл и шёл, мне так хотелось,
Шёл для того что бы идти;
Кипела жизнь, земля вертелась,
И с ветром было по пути;
Гулял июль напоказуху
В буйной и опытной листве.
А хуторочка медовуху
Носил я в пьяной голове.
_______________