Она приходила утром,
когда он бежал на работу.
Красила щечки пудрой,
напевая прекрасное что-то.
Он же, не видя проблемы,
часто скучал не по ней.
И не искал перемены,
считая на веки своей.
Он убегал от укоров,
от сплетен и тусклых дум.
Душа, как промокший порох.
Ни огня, а лишь треск и шум.
Она пыталась наладить
их устоявшийся быт.
То рубашку скорее погладит.
То спросит: «Милый, ты сыт»?
Она тревоги предтеча,
любила его против всех.
Он, наступал только вечер,
бежал по ступеням вверх.
Не к ней торопился, скорее.
Он несся на встречу другой.
Та, что как будто светлее,
и как будто он счастлив с той.
Та, что сызнова встретит,
смущенно целуя в губы.
И, будто бы не заметит,
что от туда он постоянно грубый.
Та, что словом простым
может вселить надежду.
И даже если простыл,
и если весь мир опостыл,
встать как будто бы между.
Она приходила утром,
он убегал на работу.
И может быть очень мудро,
она дарила ему заботу....