Сказка "ШУТКА ПЯТЬ"
1 ноября 2011г.
ЧАСТЬ 8
Солнце в каждое окошко,
пёстры ленты на дверях,
надрывается гармошка.
Шум и пляс на Хамырях.
В добрый час столы накрыты,
пахнут счастьем куличи,
в кружки меду всем налито,
и закуски горячи.
За столом у штофа водки
бабка с Филькою сидят,
подпирают подбородки
да на парочки глядят,
сразу две гуляя свадьбы.
-Веселись, честной народ!
Хороши! Да вот узнать бы
всё про счастье наперед.
Как-то, бабка, за Дуняшу,-
Филька молвит,-
- сердце жмет.
На чужбине девку нашу
что в свекровьем доме ждет?
-Не боись, они богаты!
Чай не будут голодать!
Из твоей нелепой хаты
дочку выгодно отдать
замуж - дело не из легких!
-Трудно! И не говори!
-Ну а там, в краях далеких,
хоть не наши Хамыри,
а живут-то тоже люди.
-Да оно-то вроде так,
только как Дуняше будет
житься, коли я бедняк?
Федор, он конечно сильный,
добрый, ладный! Но родня!
Говорит старушка:
- Филька,
ты послушай-ка меня!
Волоки перо, бумагу,
и пиши как говорю -
«я тебе не работягу
бессловесную дарю,
не рабыню, не служанку.
И люби ее одну,
как примерную гражданку
и законную жену.
Потому от всех напастей
и от происков родни
ты свое земное счастье
и Дуняшу сохрани».
Написал? Поставил подпись?
Аккуратненько сверни.
Можешь жить, не беспокоясь,
о нападках от родни.
Как молитву, Федор станет
эту грамоту читать
по утрам, как только встанет,
и ложась под вечер спать.
Филька крикнул:
- Ну-ка, Федор,
подойди сынок сюда.
Тут от нашего, от рода
грамотеев, ерунда
кой-какая написалась.
Но тебе поможет жить.
От тебя нужна лишь малость -
что написано, вершить.
Не теленком же довеку
оставаться! Грань тонка-
оставаясь человеком,
в нужный час включать быка!
Понял?
- Понял!
Дуня с Федей
убежали в хоровод.
Нету краше плясок этих.
Если пляшет наш народ,
значит все не так уж плохо,
даже если иногда -
не за пазухой у Бога!
Но и горе - не беда
там, где ладных и веселых
песни звонкие звучат,
где Илья целует Лолу,
если горько прокричат.
Где на тыщу можно справить
два приданных, свадьбы две.
Где народом можно править
при здоровой голове
так, чтоб пелось и плясалось
хоть подчас, хоть иногда!
Так, чтоб в грамоте писалась
иногда не ерунда.
Чтобы торная дорога
посыпалась иногда
нам и милостями Бога
и продуктами труда,-
эдак Филька размечтался.
Бабка, слышь! А где твой дед?
Только-только тут шатался.
Как-никак, а все ж сосед!
И хоть спорим с ним жестоко -
без него веселья нет!
-Да небось глядит из окон.
Хоть ему не мало лет,-
Говорит, смеясь, старушка,-
полулыс и полусед,
а ума, как у ракушки!
С ней и держит он совет.
И таких ему видений
из ракушки сила прет!
Всё про пользу от растений,
да про сад и огород.
У него от тех материй
разбегаются глаза.
Только ей одной и верит!
Без ракушки нам нельзя!
Разведет свои беседы
и теории свои:
что сажать, когда приедут
с Лолой к матушке Ильи,
как головки стричь у хмеля,
как пшеницу в поле жать,
как в чесночную неделю
редьку с хреном не сажать.
Но зато он тайн не держит
от меня! Наоборот!
И какой нечистый леший
не дай Бог да отберет
ту ракушку - быть скандалу
непременно!... Ой,смотри!
Кто эт там, своих что ль мало,
к нам идет на Хамыри?
Глянул Филька на дорогу,
там где столб, и говорит:
-А и впрямь идет, ей Богу,
кто-то к нам на Хамыри.
Это кто же к нам в деревню?
Кто-то с русою косой.
Батюшки! Никак царевна?!
На верблюде! За козой!
От столов все врассыпную,
и глядят во все глаза
на процессию смешную:
впереди идет коза,
а за ней неторопливо,
гордо голову задрав,
разневиданное диво,
оказался Филька прав -
сам верблюд! А на верблюде -
де’вица, как ясный день,
хороша! Дивятся люди:
-Не из ближних деревень!
Это где ж такие лица
Раздают, как яблонь цвет?
Губки – вишни! Взгляд искрится.
В деревнях соседских нет
девок с царскою осанкой.
Аль царевна?! Вот те на!
Ну, конечно, не крестьянка.
Поступь царская видна
пусть и вовсе не касался
пыли царский башмачок,
а верхом весь день катался.
-Эй, послушай, мужичок,
наше царское веленье:
ну-ка, быстро говори,
как зовется поселенье?
-Как зовется? Хамыри!
Бары- бары, растабары -
удивляется народ.
Посреди того базара
бабка наша прыг вперед:
-Просим милости на наши
свадьбы! Зван или не зван,
рады мы гостям! Дуняша,
приглашай!…
- А где Иван?-
озирается царевна.
А народ толкует:
- Ба!
Без охраны на деревню!
Сенных девок где гурьба?
Свита где?
- Она отстала!
-Как же так, помилуй Бог!
-Потому что приказала!
-Кто ж тогда тебя берег?!
Это видано ли дело -
провожатых ни души!
Без гляделок и галделок -
да до нашей, до глуши!
Аль разбойников тут мало?!
Как же свите отставать?!
-Ну, еще бы не отстала,
если велено отстать!-
каблучком, пока не гневно,
топ девица! Быть беде!
Сразу вспомнили – царевна!
И молчок.
-А Ванька где?
Люди недоумевают-
Ванька де’вице зачем?
Провинился? Ну, бывает!
Знать еще б когда, и чем.
От внимания по-царски
парня надо бы прикрыть.
Как? Да хоть по-тарабарски
про погоду говорить!
Скажем - день сегодня ясный.
Скажем - солнышко везде.
А царевна - им:
- Прекрасно!
День как день! А Ванька где?
Тут выходит бабка наша:
-Понимаешь,- говорит,-
как вернулся наш Ивашка
с теремов на Хамыри -
так молчит которы сутки.
Хоть тяни, хоть не тяни
за язык!... А раньше шутки
сыпал. А теперь ни-ни!
Вот недавно тут шатался
грустный, грустного грустней.
Он же без козы остался.
Он шутил же только с ней.
Говорит тогда царевна:
-Ну так вот! Коза цела!
Эту Шутку на деревню
я ему и привела.
Тут Илья:
- А ну, славяне,
а давайте все за стол!
Там и разбираться станем
кто кого куда привел.
Сам же боком - да к верблюду:
-Ну, здоров, хороший мой!
Как же без тебя я буду?
Вот и ты б со мной домой!
Жаль нельзя тебя, как Федьку,
в человека превратить,
ежли хуже горькой редьки
надоест верблюдом быть.
Из людей же половину
без ума и без стыда
обстоятельства в скотину
превращают иногда.
Их вернуть обратно трудно.
Хоть процесс и обратим.
Но родившийся верблюдом
так всегда и будет им!
Подсадил на горб верблюда
Лолу, и давай катать!
Интересно стало люду
так - пером не передать!
Шум и смех летят повсюду:
-Прокати меня, меня!
Кто-то лезет на верблюда,
кто-то падает с коня.
В этой шумной суматохе,
незамеченный в толпе,
появился на дороге
под табличкой на столбе
наш Иван. А Шутка сходу
прыг к Ивановым ногам
у столба у поворота,
где и пыль, и шум, и гам.
И царевна тоже к Ване
подошла и говорит:
-Хоть и весело гулянье
на деревне Хамыри,
а в степи трава кудрявей.
И козе пора гулять
на широком разнотравье.
Правда, Ваня?
Бабка глядь -
а Ивашка и царевна
вместе, об руку рука,
подалися за деревню
слушать песни ветерка,
все про небыли и были
и красивые глаза.
А за ними по ковыльной
степи скачет и коза.
-Ай да Шутка! Славно скачет,-
бабка щурится вослед,-
только кто же это плачет?
Показалось бабке? Нет!
На пеньке у поворота
Маша, дальняя родня.
Сват кому-то, брат кого-то -
в хамырянских деревнях
разобраться трудно сходу.
Но таки тоска берет,
если там у поворота
девка Маша слезы льет.
Бабка молвит:
- Что ты, Маша,
слезы льешь?
- Да я не лью…
Не лила бы их, да я же,
я Иванушку люблю,-
только всхлипывает часто.
Бабка шепчет:
- Ничего!
Жизнь таки кому-то счастье,
а кому-то от него
только песня остается
про украденный венец.
Только что-то мне сдаётся
нашей сказке - не конец.
Кто-то хватится верблюда,
кто-то хватится овцы,
кто-то спросит - а откуда
на Руси не молодцы
на подворье царском блеют?
Али змей попутал их,
чтоб кому-то веселее,
а кому-то не жених?
Кто-то вызовется змею
сходу зубы посчитать.
Сколько их ползун имеет?
Неужели тоже пять?
Кто-то сбрендит на вопросе -
где прибавить, что отнять,
почему ни семь, ни восемь,
почему ни семь, ни восемь?!
Потому что и не пять…
САМО СОБОЙ, ВСЕ ПРАВА ЗАЩИЩЕНЫ.
Светлана Почапская