Смородина одолевает нас;
кто повстречал заряд ее картечи –
меморией навечно обеспечен
в местах, где выделяется слюна.
Избегнувшего яблоки разят;
как автомат, игравший в лаун-теннис,
взрывообразно поменял формат,
и взрыв его стоит среди растений.
Как свет лоснится на его мячах,
перемежая штрифель и уэлси,
в глазах того, кто ими не наелся,
кто столь вельможен, сколь не величав.
Вот и у нас – обратный ход Стожар;
какая-то державинская Званка,
выхаживанье журавля-подранка,
и оды грифельной способность избежать.
Крыжовенный, огнезелёный взгляд
нанизывает наши изобилья,
сетчатками веля запечатлять
виденья здешнего Иезекииля.
Внутри от смородины лилов,
как негр из притонов Сан-Франциско,
я чувствую – сильфиды где-то близко,
они уже встают из-за столов,
они уже уходят от стола
и вместе с лампой опускают скатерть…
здесь тот, кто думает идти искать их,
и негр с манто – уже не при делах.
«Но сов, сычей из дупл огнезелёный взгляд» … Державин