Что же делать нам, обесточенным, окровавленным и избитым?
Наших башен опоры сточены и ослаблены их магниты,
Пули кончились, стены взорваны, электричество на исходе...
Враг все ближе подходит к городу на невидимом горизонте.
К отступленью пути обрезаны, ярко-алым горит тревога:
Люди с вилами и обрезами прорываются за ворота
Вспышкой ярости, жаждой пламени, светом веры в неверном свете...
Мы погибнем под этим знаменем, только небо тому свидетель.
Небо... Бездною над сражением, нет — над сдачей себя без боя
Штормовое предупреждение ширит видение покоя,
Отпуская сатиров вспахивать тучи огненными хвостами
И готовя погибель ангелам, хоть из света, а хоть из стали.
А на улицах — грохот гравия, скрип шагов и безумных глоток:
Им, живым, все легко и правильно — этим нелюдям должно сдохнуть.
И, смыкаясь, кольцо звериное жаждет только единой цели:
Уничтожить нас у единственной из оставшихся цитаделей.
А уйти — ни водой, ни посуху: всюду вражеские форпосты.
Не прибудет поддержка с воздуха, игнорируя все запросы.
Эта ночь озарится пламенем, день грядущий же будет черным:
Покорившие мироздание сгинут в городе обреченных.
И когда сто шагов останется до ворот, звери, чуя остро
Что-то вроде тревоги таинства, станут втягивать носом воздух:
Здесь последнее племя киборгов ждет вердикта от Мироздания.
И тогда, не имея выбора, мы отпустим свое создание.
Водно-огненный шторм обрушится, всех живых за собой сметая,
Заглушая скулящих в ужасе. Было — стая, и нет уж стаи.
И волна из воды и пламени, раз поднявшись, пойдет по миру,
И никто в живых не останется и не спросит: «Что это было?»
...Озарение, марш над пропастью, поражение миллионов,
Поражающее законностью нарушение всех законов,
Всемогущий объект творения, сумма знаний и технологий...
Мы не ведали Откровения. Мы не знали иного Бога.