Когда день за днём смотришь на себя в зеркало, то так сам себе примелькаешься, что перестаёшь сам себя отличать от других таких же, тоже отражающихся в том же зеркале. Смотришь на себя сам и сам себе говоришь, разочарованно: «Ну а вот кто ты такой, собственно!».
Действительно! И почему я такой – никакой, собственно? И росту во мне – не два десять, и фамилия моя – не Рабинович (в хорошем смысле), и стАтью не так, чтоб вышел. Да и умишком: так чтоб у каждого, меня неподобострастно слушающего, ум за разум зашёл, я не вышел тоже. А ведь в нашей теперешней жизни сильно не выгодно ничем выгодно от других не отличаться...
Ну вот, к примеру, захочется мне подкатить к какой-нибудь особи энциклопедических знаний, рабиновического богатства и косметической внешности, а как? Смерит меня эта особь особым таким равнозначным прищуром, не отличающим меня от других, и с удивлённым омерзением спросит: «А чем ты, собственно, неРабинович, от других таких же отличаешься? Ведь вас – много, а я – одна! Причём одна я – для немногих. А для вас, многих - я всегда не одна!».
Не одна она, особь! А я – один… Смотрю вот я так на себя – одиноко - в зеркало и тоскую безутешно и вслух: «И на Бентли-то я не езжу, и даже выпить больше других – не могу. И не хочу… К счастью: а то бы запил уже… Хотя… а вот же сожрать ещё чуток побольше я могу, и – весьма побольше многих! И, что радует – хочу!».
Сразу открываю я тогда холодильник, усаживаюсь я тогда за стол, закрываю глаза и в уме(!) подсчитываю калории. И в уме решаюсь стать вегетарианцем. А что: фруктов-овощей могу полведра за раз: опачки - и в рот! И прожить без полведра мяса: опачки – могу! А калорий в моём этом полведра зелени – аж нифига! И летом она - дёшева, и зимой – не так чтоб уж сильно дорога… Ну… это – если картошки мороженой полведра. Но в ней же – калории… Ай, да ладно, думаю, да чё тут думать!
Ладно, стал!
И вот, значит, особь эта ко мне с прохладцей такой и в гадливом таком вполуобороте: «А чем ты, собственно..?». А я ей тоже так вот, вроде зевнув и уже отворачиваясь: «А я, собственно, – сыроедный вегетарианец!». А особь – уже чуть заитересованнее замигав глазами: «Но, собственно, рыбу же ты ешь?». А я эдак отморожено ей: «Ан нет! Не ем я, собственно, ничего, что – с глазами!». И особь тогда уже и сразу, и совсем заинтересованно на меня смотрит, и глазами этими же эдак, игривенько: «И я, следовательно, тоже не в твоём вкусе?». А я, смерив её овощеядно с ног до головы уже отмораживающим, а не замораживающим, взглядом: «Да я же тебя… собственно… ещё и не распробовал!».
И особь сразу – цап меня под ручку! И интеллектуальные вопросы про белОк тут же задавать начинает: вот из чего ты мол, незаменимы аминокислоты получаешь. А потом, вполнамёка - про половую мою жизнь: «а я слышала, что…». Ну тогда я, уже совсем оттаяв, про белок ей так аргументировано – раз! И два-с, из собственного многолетнего опыта - про половую. Потом – про яйца и про молочное – три. Затем – про бобовые…
И вот веду я, значит, уже ко мне прижавшуюся и взволнованно дышащую мне в ухо, и восторженно глядящую мне в рот особь под ручку и чувствую, что довела она меня уже до ручки своими вопросами! Какую из особей не возьми, а вопросы про вегетарианство у всех у них - одинаковые! Такое впечатление, что все эти особи их в школе наизусть заучивают, так чтоб они от зубов их фарфоровых отскакивали. Что вот разбужу я её сегодня же ночью, чтобы вовлечь её в вегетарианскую мою жизнь, так она – сквозь сон, не открывая глаз, мне мигом своё коронное: «А вот в Марианской впадине есть такие вот рыбы – так вообще без глаз! Вот ты их будешь есть?».
Тьфу! Да нафиг её! Много их, особей, а я – один! Причём один я – для немногих! И те – с руками рвут, чтоб продефилировать на людях под ручку! Пойду-ка лучше опять на себя один в зеркало смотреть! День за днём. Пока не примелькаюсь и не стану хоть малую толику походить на всех этих… ну… таких же и тоже - отражающихся в том же упрямо распрямляющем всех зеркале…