Как я перестала бывать у Нины Георгиевны? Сама не заметила.Сначала я перестала у нее шить: времени становилось все меньше, а она работала все медленнее. Потом... слишком сложной стала моя внутренняя жизнь, и книги уже читала другие (интересы Нины Георгиевны никогда не распространялись дальше конца 19 века, как будто ее душевное благополучие держалось на том, чтобы смотреть лишь в очень далекое прошлое - в то, в котором не было ничего от прозы и даже грязи ее реальной жизни). Я стала ее щадить, рассказывая "про кавалеров": все-таки она была старая дева. Она чувствовала охлаждение и все больше отстранялась, стала совсем недоступной. Появились у нее какие-то странные то ли заказчицы, то ли подруги. Кто знает, что еще оставалось у нее? Что было припрятано за книгами? Казалось, они чего-то ждали.
Я влюблялась, болела, работала, училась, читала поэтов Серебряного века. Книги приходили из других источников. Они приходили обычно на одну ночь, и казалось, что буквы в них такие бледные от недосыпа. "Вот, отэрили, но утром надо будет отдать",- говорил мой папа, пряча серые лохматые листы в портфель. Потом все шли спать, а я открывала портфель... Шить было нечего. В 19 мне купили первые в моей жизни джинсы.
В какой-то день я поняла, что не была у Нины Георгиевны уже с полгода. Дверь открыл Жорик. Никогда он тут не хозяйничал, странно. Он провел меня в кухню, где сидели Ника с еще каким-то типом. Я вдруг поняла, что за все эти годы ни разу не была у нее в кухне: там обычно находился вечно хмурый Ника. Дверь в комнату была закрыта. "Как раз поминаем,"- сказал Ника.
"Как?! Когда?!"
"Да вот-вот," -неопределенно сказал он.
Я не знала, что сказать. Плакать вовремя я не умела, да им, в общем-то, было все равно, заплачу ли я.
"Где ее похоронили?"
Я знала, что все равно не пойду на могилу- зачем?
"Возьми себе что-нибудь на память,"- вдруг сказал Жорик. - "Она так тебя любила".
Так я узнала, что она меня любила.
Я не могла сообразить никак, что попросить, в конце концов сказала: "Фотографию."
Нет чтоб попросить что-нибудь любимое из ее книг. Или волшебное кольцо с лунным камнем. Но ее кольцо все равно было бы мне велико.
А так есть фотография. С котом, конечно. Как будто я без фотографии не могу вспомнить ее лицо, пальцы. Или ее кота... как же его звали?
А потом были другие портнихи: грозная Вера Кирилловна, безликая и безымянная женщина из Дома Быта - ну, той вообще ничего доверить было нельзя, кроме мелких переделок.