Я пойду, осмотрюсь, что вокруг-то творится,
Не столкнусь ли опять, за углом, с подлецом…
Я устал жить с желаньем наутро напиться
Горькой водки, солёным заев огурцом.
Странно, что после горечи с солью,
Мир становится краше, добрей и милей,
Я прощаюсь с внезапно ушедшею болью,
Чтоб под вечер она вновь вернулась ко мне.
За углом никого, снова жив, слава богу,
И готов продолжать свой простой променад
От порога родного, к родному порогу,
Проплутав по дворам, что уж видел стократ.
Я стесняюсь немного того, чем болею.
Мне признаться не хочется в том самому,
Что загнал ту любовь, что берёг и лелеял
Я в глухой монастырь, или,проще, в тюрьму.
И она, иногда, на вечерней прогулке,
Неожиданно весточку бросит из тьмы,
И откликнется вновь эхом звонким и гулким,
Океан той любовной моей кутерьмы:
Голос, вкус, запах лета и тела,
Что тебя обвивает морскою змеёй
И я знал, почему она много умела,
Но я просто летал, между ней и землёй.
Эти дни беспримерного, дикого счастья,
Мне как в печени нож, вынешь - сразу умрёшь,
Но зачем избавляться от этой напасти,
Если с ней потихоньку ты как-то живёшь.
Только боль, что тебя постоянно тревожит,
Только утро, с его суетой, без любви,
И, конечно же, нужно мне быть осторожным,
Чтобы нож мне никто вдруг не пошевелил.
Посему и усталость от этого ига,
Горечь с солью от боли уже не спасёт.
Жил монахом, теперь поживу-ка расстригой,
Посмотрю, куда снова меня занесёт.