(1871 – 1945)
ШТРИХИ БИОГРАФИИ
Родился в городке Терра-Хот (штата Индиана) в семье Сары и Джона Пола Драйзер, приверженных католиков. Его отец был немецким иммигрантом. Теодор был двенадцатым ребенком из тринадцати детей в семье (девятым из десяти выживших).
После окончания школы в 1887 году он едет в Чикаго, где работает разнорабочим и живет впроголодь. В 1889 году, с помощью своей бывшей школьной учительницы, которая оплатила год его обучения, Драйзер поступает в Индианский университет, где он изучает латинский язык, философию, геометрию, алгебру, но больше всего увлекается литературой и историей. Но на следующий год из-за невозможности платить за свое обучение в университете, он возвращается в Чикаго, и в течении нескольких лет пишет в газетах “Chicago Globe” (Чикаго) и “Globe-Democrat” (Сейнт-Луис).
Без гроша в кармане в 1894 году Драйзер переезжает в Нью-Йорк, где вскоре становится редактором газеты “Every month”.
В 1898 году он женится на Саре Уайт, с которой был обручен на протяжении 5 лет. Но они растаются в 1909 году (хотя так никогда и не были разведены официально) из-за увлечения Теодора восемнадцатилетней дочерью своей коллеги Тельмой Гудлипп.
В период с 1897 до конца 1899 года Теодор Драйзер печатается в различных американских журналах, на страницах которых было опубликовано более 100 его статей и репортажей.
Его первый роман “Сестра Керри”, написанный в 1899 году, продавался плохо, но позже приобрел значительную репутацию благодаря фильму (1952) с Лоренсом Оливье и Дженнифер Джонс в главных ролях. В 1901-1902 годах Драйзер работает над романом «Дженни Герхардт», который опубликовывается только в 1911 году. После чего он приступает к написанию своей “Трилогии желания”, в которую входят “Финансист” (1912), “Титан” (1914) и “Стоик” (1929).
В 1916 году публикуется роман “Гений”, который Драйзер считал своим лучшим произведением, но критики и читатели встретили его негативно, вследствии чего книга почти не продавалась.
В 1918 году приехав в Чикаго, Драйзер заболел, и его положили на операцию. В это время издательство “Харперс” отказывается выпускать его роман “Титан” в свет. И только благодаря помощи друзей, "Титан" все же публикуется в мае 1914 года, но встречает «холодный» прием читателей и критиков.
Первый коммерческий успех пришел к Драйзеру только после выхода его романа “Американская трагедия” (1929). Книга сразу же стала литературной сенсацией, а Теодор Драйзер – знаменитым.
В ноябре 1927 – январе 1928 году Драйзер совершает 77-дневное путешествие по СССР, посетив Москву, Ленинград, Киев, Ростов-на-Дону, Баку, Тифлис, Батуми, Одессу, Феодосию. В ноябре 1928 года выходит в свет книга “Драйзер смотрит на Россию”, в которой писатель поделился своими впечатлениями от поездки по СССР, но книга снова встретила негативную критику.
В 1944 году Теодором Драйзер сочетается браком с Элен Ричардсон, с которой жил уже на протяжении 25 лет (первая жена писателя умерла в октябре 1942 года).
ИНТЕРЕСНЫЕ ФАКТЫ ИЗ ЖИЗНИ
* Старший брат Теодора Драйзера, Поль Дрессер был популярным американским автором песен конца 19 в. — начала 20 в.
*В 1892 году в Сент-Луисе Драйзер получил письмо от своей бывшей любовницы из Чикаго, с которой он даже не удосужился попрощаться перед отъездом.
“Прошлой ночью я стояла у окна и смотрела на улицу. Ярко сияла луна, а безжизненные деревья гнулись от ветра. Я видела отражение луны в небольшом озере неподалеку. Оно отливало серебром. О Тео, мне так хочется умереть ”. На это письмо Драйзер не ответил, но через двадцать лет он процитировал письмо почти дословно в своем романе “Гений”, вложив эти слова в уста Руби, точно также покинутой любовницы главного героя.
* В 1912 году Теодор Драйзер больше месяца путешествует по Франции, Италии, Германии, Голландии. В середине апреля писатель решает, что пора вернуться в Нью-Йорк. Сначала он собирался совершить переход через океан на “Титанике”, но по соображениям экономии отплыл несколькими днями позднее на пароходе “Крундлэнд” ………. Прибыв 23 апреля в Нью-Йорк, Драйзер узнает о гибели “Титаника”, на котором мог бы находится и он сам.
* Американского писателя Теодора Драйзера много издавали в советское время. Критики писали даже, что Драйзер под влиянием Октябрьской революции в России в своем творчестве «подошел к искусству социалистиче-ского реализма в таких произведениях, как „Эрнита", и „Америку стоит спасать"».
* В начале 1930-х годов в горнорудных районах США — Харлане и Белле произошли столкновения шахтёров с полицией. Вместе с комиссией комитета защиты политических заключённых Драйзер отправляется на место событий. Его встретили угрозы физической расправы со стороны владельцев шахт и полиции. Против Драйзера возбудили судебный иск и предложили его отозвать при условии, что писатель прекратит освещение событий. Однако Драйзер продолжил выступления в газетах и на радио, сообщая о положении дел — избиениях членов профсоюза и полицейских расправах. В 1932 году он издает книгу «Трагическая Америка».
ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ
В сентябре 1942 года Драйзера пригласили выступить с лекцией в городском лекционном зале Торонто. Еще до лекции журналисты из местных газет взяли интервью у писателя. В своих сообщениях корреспонденты приписали ему «якобы высказанное желание, чтобы Гитлер победил Англию и стал управлять английским народом». Основываясь на этом сообщении, канадские власти издали приказ о высылке Драйзера из страны. Некоторые органы печати (Торонто) требовали, ни больше, ни меньше, как… расстрела писателя, а Военная комиссия американских писателей поспешила объявить Драйзера… союзником гитлеровцев.
В поддержку Драйзера выступил Бернард Шоу. Сам Драйзер опубликовал гневное опровержение в газете «Индианаполис стар». Ему было не привыкать к озлобленным нападкам американской прессы, поэтому он постарался поскорее забыть об этом инциденте и с головой ушел в работу над «Оплотом». «К черту все, - сказал он, - я буду работать над романом, и хотел бы я видеть того, кто сможет оторвать меня от этой работы».
Денежные затруднения давали себя знать все ощутимее. Снова и снова вставал вопрос о продаже «Ироки».
«Для нас абсолютно необходимо продать участок как можно быстрее… - писала Элен в марте 1943 года. – Т. отнюдь не становится моложе. Ему крайне необходимы деньги… Его книга «Оплот» сама по себе требует от него колоссальных усилий, да к тому же он еще нуждается в средствах… ».
Здоровье писателя ухудшилось, зимой он постоянно страдал от простуды, стал хуже видеть.
В 1944 году Американская академия искусств и литературы приняла решение наградить писателя почётной золотой медалью присуждаемой раз в пять лет за выдающиеся достижения в области искусства и литературы. Как указывалось в решении академии, Теодор Драйзер награждался «не только за высокие качества таких книг, как «Американская трагедия», «Сестра Керри», «Двенадцать мужчин» и многие другие, но также за Ваши отвагу и честность, с которыми Вы пробивали путь в качестве пионера, воссоздающего в прозе подлинных живых людей и настоящую Америку». Последние строчки особенно растрогали писателя, ибо ему показалось, что, несмотря на все нападки, его наконец-то оценили на родине люди, понимающие, какой огромный вклад он внес в американскую литературу.
Американские литературоведы утверждают, что решение это было принято под большим нажимом Синклера Льюиса, который и составил проект письма Драйзеру. Решение академии явилось первым и единственным признанием писателя на родине.
Драйзер дает согласие принять награду и в мае 1944 года едет в Нью-Йорк, чтобы лично принять участие в торжественной церемонии награждения.
В Нью-Йорке Драйзер сразу попал в круговорот встреч, званых обедов, интервью. Он встречался с близкими родственниками, старыми друзьями, издателями.
Церемония награждения состоялась 19 мая. По традиции на торжестве произносились речи представителей академии в честь номинантов и их ответные речи. Драйзеру же ответную речь сказать не удалось. Он заранее подготовил свою речь о необходимости создания в стране министерства по делам искусств и послал ее на предварительный просмотр в академию. Его идея была признана спорной, и речь не получила необходимого одобрения. Переписывать свое выступления писатель не собирался.
С ледяным лицом Драйзер выслушал приветственную речь в свою честь, в которой признавались его заслуги пионера в истории современной американской литературы. Под гром аплодисментов присутствующих он медленно взошел на сцену, принял награду, учтиво поклонился и молча удалился на свое место.
Последнее пребывание Драйзера в Нью-Йорке было нелегким в личном плане: его сестра Мэйм находилась в больнице в очень тяжелом положении. «Он проводил много времени у ее постели и был у нее незадолго до того, как она навсегда закрыла глаза». Мэйм была по складу своего характера ближе всех к Теодору, он с большой симпатией описал ее судьбу в «Дженни Герхардт».
В Нью-Йорке Драйзер узнал, что его усадьба «Ироки» наконец-то продана. Весенним днем он отправился за город, чтобы попрощаться с «Ироки». Полежав на весенней траве и полюбовавшись прудом в ярких лучах майского солнца, Драйзер решительно встал и направился к выходу из усадьбы.
- Неужели вы не испытываете грусти, оставляя все это? – спросила его подруга Маргарет Чеддер.
- Нет, - медленно ответил он, наслаждаясь тишиной и покоем. – Перемены, перемены – вот в чем смысл жизни…
В начале июня Драйзер выехал из Нью-Йорка в Калифорнию. По дороге он сошел с поезда в небольшом городке Стивенсон, штат Висконсин, где его ожидала Элен. Здесь должна была состояться регистрация брака между Теодором Драйзером и Элен Ричардсон. Первая жена писателя умерла в октябре 1942 года, и теперь ничто не мешало официально закрепить уже много лет существующий союз двух людей. Церемония брака прошла весьма скромно, в присутствии лишь двух свидетелей. После регистрации брака молодожены «переехали на моторной лодке через реку на орегонский берег и устроили там свадебный ужин». После короткого отдыха в доме матери Элен в Портленде Драйзеры возвращаются в Голливуд.
Писатель сразу же приступает к работе над «Оплотом». Работа над романом продолжалась с сентября 1944 года по май 1945-го. Драйзер снова и снова возвращается к законченным главам романа, что-то исправляя, что-то переписывая заново. Он подолгу обсуждает с Элен содержание новых глав, поступки тех или иных действующих лиц. Наконец роман был закончен и передан в издательство «Даблдей энд компани». Роман вышел в свет в 1946 году, уже после кончины писателя. Читающая публика встретила роман хорошо, и он вскоре был переиздан двухсоттысячным тиражом.
В середине 1945 года Драйзер получил из СССР 34 600 долларов – гонорар за издание его произведений.
Освобожденный от финансовых забот, писатель весь отдается работе над романом «Стоик», писать который он начал еще в 1913 году. Теперь, в 1945 году, он набросал план 15 завершающих глав романа.
« - Жить на земле мне, наверное, осталось недолго, и я хочу закончить «Стоика», - говорил он Элен.
«День за днем мы работали с ним, сидя друг против друга за его длинным рабочим столом; Тедди покачивался в старомодном желтом кресле-качалке, а я печатала на машинке, - пишет Элен. – Иногда мне не хватало места, чтобы разложить перепечатанные страницы, тогда мы переходили в столовую и устраивались за большим испанским столом. Тедди тащил за собой кресло-качалку, усаживался в него, и, покачиваясь, продолжал диктовать. Упорство, с каким он работал, было просто невероятным; в сущности, за редкими исключениями, его ничто больше тогда не интересовало».
ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ ТЕОДОРА (из воспоминаний жены писателя Элен Драйзер)
«…Мы приехали домой в половине седьмого, и я чувствовала себя настолько освеженной, что решила еще немного поработать. Но Тедди заявил, что пойдет вздремнуть, и ушел в свою комнату. Я стала вносить его исправления в главу, над которой мы трудились в этот день, и к девяти часам вечера закончила эту работу. Захватив главу, чтобы прочесть ему вслух, я вошла к нему и испугалась, увидев, что лицо его влажно и покрыто какой-то особой бледностью, бросившейся мне в глаза, как только я зажгла свет.
Стараясь, чтобы он не заметил моего волнения, я сказала:
— Знаешь, милый, лучше я тебе прочту эту главу завтра утром, на свежую голову.
— Нет,— ответил он,— я хочу послушать ее именно сейчас.
Пришлось прочесть ему вслух всю главу. Он остался доволен ею, сказав, что она стала гораздо лучше. Я включила радио, чтобы он мог послушать известия, передававшиеся в десять часов, и ушла в свою комнату готовиться ко сну. Когда я сошла вниз, Тедди пожаловался мне на боль в области почек. Я предложила ему погреть больное место лучами инфракрасной лампы; через полчаса он сказал, что ему немного легче, и попросил потушить свет.
Не знаю, что было дальше,— я крепко заснула, но вдруг проснулась и увидела, что он стоит посреди комнаты в халате.
— Элен,— позвал он,— у меня сильные боли.
Я вскочила с кровати, но в этот момент он со стоном, корчась от боли, упал на пол. Обезумев от ужаса, я схватила в охапку подушки, одеяла, подложила ему под спину, стараясь, чтобы он оперся головой о кровать, и выпрямила ему ноги. Я принесла немного бренди, налила в ложку и хотела дать ему выпить, но зубы его были крепко стиснуты. Не помню, как я добралась до телефона и позвонила Лилиан Гудман, зять которой, доктор Гиршфельд, был постоянным врачом Тедди. Я сказала ей, что Тедди очень плохо, и попросила немедленно прислать доктора. Она ответила, что сию же минуту пришлет его и сама приедет к нам со своим мужем Марком.
Я бросилась к Тедди, и, наконец, мне удалось уложить его поудобнее. Он сказал, что хотел бы пройти в ванную. Как мне удалось провести его туда, просто не знаю. Не успел он выйти из ванны, как пришли Лилиан и Марк, а следом за ними — Рубен Чир, ассистент доктора Гиршфельда, так как самого доктора куда-то вызвали. Они помогли Тедди добраться до постели, и доктор Чир сделал ему укол, чтобы прекратить боли.
Через несколько минут боль стала меньше, и Тедди сказал:
— О, от такой боли можно умереть!
Лилиан, Марк и доктор Чир пробыли с нами всю ночь. Под утро я пошла к себе наверх, чтобы одеться; вскоре приехал и доктор Гиршфельд. Вместе с доктором Чиром они осмотрели Тедди, и, выходя из комнаты, доктор Гиршфельд сказал мне:
— Надежды мало. Он очень плох. Немедленно нужно достать кислородную подушку.
Тотчас же были присланы два санитара, принесшие кислородную подушку и медикаменты. Утром пришла Эстер Маккой, хотя никто не сообщил ей о болезни Тедди. Он поздоровался с нею и, когда она спросила, как он себя чувствует, ответил: «Довольно скверно». Потом приходил доктор Хантер, пастор голливудской церкви. Тедди был в полном сознании и, казалось, даже чувствовал себя чуточку лучше, но просил меня ни на минуту не выходить из комнаты. Вскоре вернулся доктор Гиршфельд. Он побыл немного возле больного, и потом я пошла проводить его до машины.
— Я просто не верю своим глазам,— сказал он.— Ему стало гораздо лучше от кислорода. Значительно лучше. Быть может, все обойдется.
— Я знала это,— ответила я.— Я знаю его организм. О, благодарю вас, доктор!
Я вернулась в дом полная надежды и сказала Лилиан, что теперь она может спокойно пойти домой и отдохнуть, так как всю ночь она не спала. К этому времени пришел санитар, и я сказала всем, кто был у нас, что, по словам доктора, Тедди сейчас лучше, и я могу одна справиться. Пусть они придут попозже. Потом я позвонила Маргарет Харрис и попросила ее сына передать, чтобы она пришла к нам, как только вернется домой. Все ушли; около Тедди остались только я и санитар. Тедди лежал спокойно, но я заметила, что руки его холодны как лед; они были холодны с того момента, как он упал, и я никак не могла согреть их.
— Поцелуй меня, Элен,— вдруг сказал он. Я поцеловала его. Пристально глядя мне в глаза, он прошептал: «Ты красавица». Он часто говорил мне это, но сейчас я испугалась, потому что он просил поцеловать его, и я подумала, не кажется ли ему, что он умирает. Если это так, то значит, он не хотел пугать меня даже в такую минуту, ибо больше он ничего не сказал.
Санитар все время внимательно следил за ним. Тедди задремал.
Так прошло два часа. Вдруг санитар вскочил, побежал к телефону и вызвал врача. Я слышала, как он сказал: «Приходите, пожалуйста, скорее. Дыхание стало прерывистым, а кончики пальцев посинели».
Я вгляделась в Тедди и убедилась, что это правда. Я взяла его руки, они были холодны и влажны, и я ощущала, что жизнь уходит из них. Я почувствовала себя страшно беспомощной: он умирал. Вокруг его закрытых глаз легли глубокие тени. Но по лицу его разливалось такое мирное спокойствие! Мир и покой, недоступные человеческому пониманию, снизошли на него. В его кончине было великолепное благородство, словно каждый атом его тела обрел полный покой.
Дыхание его становилось все слабее и слабее, пока не замерло совсем. Он скончался. Приехал врач и констатировал смерть, наступившую в 6.50 вечера. Я все еще не могла поверить этому и просидела возле него полтора часа, пока он не стал холодеть. Потом за его телом явились люди из Форест-Лоунской похоронной ассоциации и унесли его из дома. Я пошла в гостиную. Когда его проносили через ту самую дверь, через которую он столько раз проходил, я пережила самый страшный и мучительный момент в моей жизни. Вместе с ним уходила огромная и лучшая часть моей жизни. Я чувствовала, что гибну. Приходили люди, но я их не замечала. Я знала только, что он никогда уже не войдет в дом, не стукнет дверью, и, однако, когда его уносили, я чувствовала, что он не ушел, что я снова найду его здесь, в этом доме, в котором он оставил такую большую часть самого себя, возле письменного стола в его кабинете или в саду. И я писала эти воспоминания за его столом из палисандрового дерева; я явственно и близко ощущала его присутствие, особенно когда мне бывало почему-либо тяжело. Сила его духа была, очевидно, настолько велика, что, должно быть, ее воспринимали все неодушевленные предметы в доме...»
Драйзеру не суждено было закончить роман: 28 декабря 1945 года писатель умер. «Стоик» был опубликован в 1947 году.
Ясным солнечным днем 1946 года друзья проводили Теодора Драйзера в последний путь.
«Факт заключается в том, что он был великим художником. Никакой другой американский гражданин его поколения не оказал такого широкого и прекрасного влияния на нашу национальную литературу. Американская литература до и после его отличается так же сильно, как биология до и после Дарвина. Он был человеком огромной самобытности, глубокого чувства и непоколебимого мужества».
Теодор Драйзер был похоронен в США в Голливуде.
АФОРИЗМЫ ТЕОДОРА ДРАЙЗЕРА
* Искусство - это мед человеческой души, собранной на крыльях страдания и муки
* Что такое закон? Это туман, образовавшийся из людских причуд и ошибок.
* Жизнь - это игра, и хотим мы этого или нет, а приходится в ней участвовать.
* Фортуна - обманщица
* Любовь! Загадочное, необъяснимое томление духа, которому сильные подвержены еще больше, чем сла-бые!
* Слова - лишь бледные тени того множества мыслей и ощущений, что стоит за ними
* Курьезная вещь - привычка! Только она может вытащить человека совершенно неверующего из постели, чтобы прочесть молитвы, в которые он вовсе не верит.
* Юношеский пыл и надежды - основа всякой созидательной деятельности в этом мире.
* Жизнь по – настоящему красива лишь тогда, когда в ней заложена трагедия.