Чёрно-белая пыль от блестящих мелодий
Опадала на опиум белых столов.
Шулера поглощали остатки рапсодий
И швыряли под ноги червонных вальтов.
За окном полыхал целый бал отражений:
Там кружились, как пар, одеяния дам,
Свет ложился на дно и вставал на колени
Под потоком казёнщины и эпиграмм.
Полыхали усы, драгоценные вазы,
Словно галька, рассыпались где-то в углу,
Подполковник зачерпывал водку из таза,
И паркет как прибитый лежал на полу.
Где-то слышался смех, словно грохот мортиры,
Где-то стон, где-то шёпот любовной игры.
Гимназисты плевали в каких-то кумиров,
И гарсон разносил запах чёрной икры.
Приоткрытая дверь оставалась за кадром.
Трепетали поленья в камине в огне.
Крики пьяных сливались в мычание барда
И тонули в ещё не допитом вине.
А на небе носились угрюмые тучи,
Где-то ангелы спали на них вдалеке.
Пассажир запоздалый, не очень везучий
Возвращался с платформы один налегке.
Не туда, где жара или тьма скверных шуток,
Где дыхание лампы рождает загар,
Но в последний доступный ему промежуток,
Где стекло обращается в выцветший пар,
Где становятся пеплом прекрасные платья,
Где становятся пылью коньяк и вино,
Где луч солнца сквозь щель пробирается татью
И сжигает паркет, шулеров и сукно,
Где слова обрывают движение бала,
Оставляя взамен незнакомые дни....
Пьяный смотрит в объём опустевшего зала
И движением век убирает огни.