Молча сижу на кухне, гляжу в окно,
Дворники чистят снег, дети в школу идут,
По телевизору в тысячный раз одно и то же кино,
Жизнь увязла, как лось в болоте, в бесконечном бреду.
Можно выпить вина, можно сожрать колбасы,
Можно, в конце концов, позвонить друзьям в США,
Но я то, как пень, на кухне сижу, то по квартире хожу босым,
И что-то болит слева в груди, полагаю - душа.
А ведь когда-то, лет двадцать назад, совсем не так и давно,
Я, как и эти дети, весело в школу шел!
Дворники чистили снег, по ТВ было то же кино,
И, спрашивается, что я за все эти годы потерял и обрел?
Мог бы курить - не курю. Озверел от количества книг.
Богу в своих небесах, видимо, не до меня.
Можно, конечно, взять и выучить, скажем, корейский язык,
Но на хрена он мне здесь, на кухне, в самом начале дня?
Дети спешат учиться. Дворники - в магазин.
Телевизионный Штирлиц по коридору идет.
А я все думаю, как же так - взял и остался один,
Хотя всю жизнь полагал: нас много, все будет наоборот -
Да, будем сидеть на кухне, жребий из спичек тянуть,
Кому выпадает короткая - спускается за бухлом.
Но кто-то помер, кто-то уехал, кто-то выбрал особый путь,
А мне достались кухня, ТВ и дворники за окном.
И уже никто не утешит, и никто не подаст руки,
Телефон молчит: бессмысленно ждать звонков от бывших коллег,
А на улице детский смех и, всем дворникам вопреки,
Небеса затягивает чернотой и опять начинается снег.