Часть1. Пролог.
Лжедмитрий-первый, правил год
И самозванщине приход
Открыл в истории Руси.
Иезуитов распроси:
Кто был на самом деле он?
Был ли царевич подменён?
Чего в ответах этих ждать?
Ему ведь стали присягать!
Да вот сгубил себя он сам.
Поскольку любящим сердцам
Нельзя так просто приказать,
Невесту с Польши вздумал взять.
Кому союз мог помешать
Земли славянские связать
От моря к морю в одну Речь?
Но, каждый власть свою сберечь
Хотел, и стало быть война
России с Польшей суждена.
Часть 2.
Поход на Москву и венчание на царство.
Лишь только именем одним
Лжедмитрий был непобедим.
Вошёл в Моравск. Сдался Путивль.
И то не сказка - это быль:
Что втрое меньше сил имел,
Он, победить над князем смел.
Но, под Добрыничем разбит
В Путивле зиму просидит.
А в мае, царь Борис, помрёт
И самозванец вновь поход
Продолжит на Москву – столицу.
На время в Туле «воцарится».
И примет «выборных» бояр,
Раздав прощения им в дар.
И те, кто прежде воевали,
Ему покорно присягали.
В Москве тем временем погромы
Терпели царские хоромы.
И из собора, алтаря,
Тело покойного царя
Выносят «ради поруганья».
Родню отдав на растерзанье.
Вдову и сына порешили
И говорят, что задушили.
О том Лжедмитрий сожалея,
В Московский Кремль, бояр лелея,
Пошёл взбираться на престол.
Накрыл и Серпухов свой стол.
И первый пир устроил там
«Царевич» думским всем чинам.
Ну, а когда закончил пир,
Продолжил Подмосковный мир
В карете пышной созерцать
И у Москвы три дня стоять.
Он ждёт, пока всё приготовят
И праздник в честь него устроят.
Под колокольный звон и крик
Лжедмитрия увидел «лик»,
В златой одежде на коне,
Московский люд теперь в Кремле.
Вернул из ссылки «мать»-царицу
И поспешил к ней из столицы.
В Тайнинском та его признала.
В объятьях «Дмитрия» рыдала.
Вслед за каретой шёл пешком.
И коронован был «венцом»
У гроба Грозного – царя.
В том, свою «мать» благодаря.
Венчал на царство Патриарх.
Лжегосударство, так в веках
В Руси у нас и появилось.
Но, все ж боярство усомнилось.
Пред этим, заговор случился.
Был в гневе царь, потом – смягчился.
Часть 3.
Царствие и реформы.
Расплатой с «верными» явилась
Царя внимание и милость:
Ввёл на мздоимство всем запрет;
Амнистию в пять «беглых» лет
И кто за двести вёрст сбежал,
Тому возврат не подлежал;
(Всему причиной голод был,
А каждый сам себя кормил).
Холопство «добровольным» сделал;
В Сенат всю Думу переделал;
Деньгой, служивых привечал;
Надел дворянский расширял,
Правда, за счёт монастырей,
Чтоб «дармоедам» поскромней
Жить в вере в Бога без мастей.
Охрану Гвардии своей,
Убрав «опричников», доверил.
Дворовым мало видно верил.
И сняв препоны меж границ,
Дал свет печати книг страниц.
Как европейский реформатор
Стал первым титул «император»
К своей особе применять.
Задумал турков воевать
И Крым в Московию включить,
А с Польшей «папскою» - дружить.
Любил он музыку к обеду.
Сам принимал прошенья в среду.
О личной жизни пусть судачат…
Ведь он был молод, не иначе.
Всех иноземным раздражал,
А вот девиц тем соблазнял…
Дочь Годунова пожалел
В своей светлице обогрел.
Часть 4. Свадьба и казнь.
Чрез год восшествия на трон,
Уж как супруг венчался он
С своею польскою невестой,
Она из шляхты, как известно.
Преодолев церквей закон,
Москва услышит свадьбы звон!
С изменой звон переменился.
В девятый день набат случился.
То ли расплата за обман,
То ли виной польский роман,
Но, Божью милость не снискал.
В придворном бунте жертвой пал.
Его восставшие убили.
Тело на площади казнили.
А что же «мать», стала другой?
«…убили, он уже не мой…», -
Монахиня сказала им.
Быть разве мог ответ другим?
Три дня потом над ним глумились.
Были и те, кто прослезились.
За Серпуховскими вратами
Похоронили меж делами.
Весной случился злой мороз.
Тут объяснили всем в серьёз,
Что «мёртвый ходит» по полям,
Зерно и траву студит там.
Тогда, могилу раскопали
И труп сожгли, прах расстреляли
Из пушки, в польскую сторонку,
За беды все свои, вдогонку.
Часть 5. Междинастье.
Вот так, кто милости отведал
Не изменился, снова предал.
Василий Шуйский стал царём.
Мы «смутным временем» зовём
Года гражданской той войны,
В которой были сметены
Последних Рюриков династья.
И до Романовых безвластье,
Вернее польское господство
Или боярское «юродство»,
Четыре года продолжалось.
Спасибо, что страна осталась.
Минин с Пожарским дали глас.
Народ Россию свою спас!
Часть6. Царица Мария Юрьевна Мнишек.
А что же «Дмитрия» царица?
В резне, не узнана в светлице.
Бежала, девять лет жила.
Ведь коронована была
Впервые до Екатерины,
И вместо имени Марины,
Марией Юрьевной звалась.
В тот день тогда она спаслась
И в Ярославле проживала.
Потом, домой в Польшу бежала,
«Тушинский вор» её поймал.
Себя он «Дмитрием» назвал.
Женой ему покорна стала.
Её судьба не раз скитала:
Дмитров, Калуга и Коломна.
Царица, а была бездомна…
Когда второй супруг убит,
К ней атаман благоговит.
И за престол для сына билась.
Бежав, в Рязани очутилась,
Затем, на Астрахань, Яик.
Там царь-Романов их настиг.
В Москве трехлетний сын казнён.
Но, перед смертью проклянён
Мариной Мнишек царский род.
Сама с тоски она умрёт.
Часть 7. Эпилог.
С тех пор, поверить трудно, братцы,
Но, самозванцы появляться
Всё чаще стали, поцарить,
Чтоб, во главе народа быть.
И как в веках все смуты схожи.
«Народ безмолвствует» и что же?
Ведь, жизнь положит за царя!
Ну а потом, поймёт, что зря!...
03.09.13г.
Андрей Пущинский
/Иллюстрация из Интернета/
Историческая справка из интернетэнциклопедии:
Лжедмитрий I, официально именовавший себя царевич (затем царь) Дмитрий Иоаннович, в сношениях с иностранными государствами — Император Димитрий (лат. Demetreus Imperator) — царь России (1 июня 1605г. – 17(27) мая 1606г.), по устоявшемуся в историографии мнению — самозванец, выдававший себя за чудом спасшегося младшего сына царя Ивана IV Грозного – царевича Дмитрия. На сохранившемся портрете Лжедмитрия I надпись свидетельствует, что в 1604 году ему было 23 года (получается на 1-2 года старше реального царевича, остался бы он жив?). Серьёзным аргументом считается также то, что бывшая царица принародно узнала в самозванце своего сына, и наконец, то, что мать (Мария Фёдоровна Нагая (в иночестве Марфа) — царица, последняя жена царя Ивана IV) не делала, по-видимому, заупокойных вкладов о душе убитого сына (то есть знала, что он жив — служить заупокойную службу о живом человеке считалось тяжким грехом). С точки зрения сторонников гипотезы «спасения», события могли выглядеть так — Дмитрий был подменён и увезён Афанасием Нагим в Ярославль. В дальнейшем он постригся под именем Леонида в монастырь Железный Борк или же был увезён в Польшу, где воспитывался иезуитами. На его место был приведен некий мальчик. Лжедмитрий открылся (по итальянской версии) когда время визита в Самбор, увидел прекрасную и гордую панну Марину Мнишек. Воспылав к ней любовью и не видя другого пути добиться цели, он якобы положил на подоконник признание в своем «царственном происхождении». Марина немедля донесла об этом отцу, и в конечном итоге весть о том, что спасённый царевич появился в Польше, стала всеобщим достоянием.
В начале 1604 года братья, князья Вишневецкие, опекавшие претендента, доставили его ко двору короля польского Сигизмунда в Краков. Король дал ему частную аудиенцию в присутствии папского нунция Рангони, во время которой «приватно» признал его наследником Ивана IV, назначил ежегодное содержание позволил вербовать добровольцев на польской территории. Собранное войско выступило 15 августа 1604 года и в октябре перешло границу Русского царства. 21 октября Лжедмитрий с триумфом въехал в город Моравск. 11 ноября 1604 года началась осада города Новгород-Северского (в это время сдался Путивль), а 18 декабря 1604 года состоялось первое крупное столкновение с войском князя Ф.И.Мстиславского, в котором (несмотря на превосходство - 15 тысяч человек у Дмитрия и 50 тысяч у князя) победу одержал самозванец. Примеру Путивля последовали другие города и поселения (Рыльск, Курск, Севск, Кромы). 22 января 1605 года утром дал сражение царскому войску у Добрыничей, но потерпев поражение из-за многочисленной артиллерии у противника, ему позволили уйти и укрепиться на всю зиму и весну 1605 года в Путивле под защитой донских и запорожских казаков, где он принимал польских и русских священников, обращался к народу с обещаниями построить в Москве университет, пригласить в Россию образованных людей из Европы. В мае, после смерти Бориса Годунова, Дмитрию присягнуло войско, стоявшее под Кромами под командованием воеводы Басманова. Самозванец отправил войско на Москву во главе с князем Василием Голициным, а сам поехал в Орел, и далее — в Тулу (где он составил формулу присяги, в которой первое место занимало имя Марии Нагой, его названной «матери» и принял: английского посла Смита; «выборных от всей земли», а также, второе боярское посольство во главе с тремя братьями Шуйскими и Фёдором Ивановичем Мстиславским и привёл их к присяге, которую принял архиепископ Рязанский и Муромский Игнатий, которого он прочил на место патриарха Иова.). В Москву были отправлены с грамотой от «царевича Димитрия» Гавриила Пушкин и Наум Плещеев под охраной казацкого отряда Ивана Корелы. 1 июня 1605 г. Гаврила Пушкин, стоя на Лобном месте, прочёл письмо самозванца, адресованное как боярам, так и московскому люду. Противиться посланцам Лжедмитрия пытался престарелый патриарх Иов, но «ничего не успевашу». Восставшие москвичи разграбили дворец и по одним сведениям, не нашли в нем царя и царицу, успевших скрыться (лишь с Марии Григорьевны - вдовы Годунова и дочери опричника царя Грозного Малюты Скуратова, во время ее бегства сорвали жемчужное ожерелье), пьяная толпа разграбила и разгромила подворья многих бояр, связанных узами родства с династией Годуновых. В конце весны «царевич» медленно двинулся в сторону столицы. Тем временем в Москве 5 июня 1605 г. тело бывшего царя Бориса Годунова было «ради поругания» вынесено из Архангельского собора. Дмитрию же донесли, что царь Фёдор II Годунов и его мать покончили с собой, приняв яд, однако, их тела, выставленные на всеобщее обозрение, имели следы борьбы и насильственной смерти. Дмитрий прилюдно сожалел об их смерти и обещал помиловать всех оставшихся в живых из их родни. Тела Годуновых были захоронены по приказу Лжедмитрия безо всяких почестей в московском женском Варсонофьевском монастыре Белого города в Москве.
20 июня 1605 года Лжедмитрий торжественно въехал в Кремль. В Серпухове будущего царя уже ждал пышный шатёр, в котором он дал свой первый пир боярам, окольничим и думским дьякам. Дальше он продвигался к столице уже в богатой карете в сопровождении пышной свиты. В подмосковном селе Коломенском, на широком лугу был установлен новый шатёр и снова дан пир сопровождавшим его аристократам. Уверяют, что Дмитрий также ласково принимал делегации местных крестьян и посадских людей, встречавших его хлебом-солью, и обещал «быть им отцом». Выжидая удобного момента и согласуя все детали с Боярской думой, самозванец провел три дня у ворот столицы. Под праздничный звон колоколов и приветственные крики толп, теснившихся по обеим сторонам дороги, претендент въехал в Москву верхом, в украшенной золотом одежде, в богатом ожерелье, на пышно убранном коне, в сопровождении свиты из бояр и окольничих. Помолившись вначале в Кремлевских Успенском и Архангельском соборе, лил слёзы у гроба своего предполагаемого отца — Ивана Грозного. 18 июля Марфа прибыла из ссылки, и встреча её с «сыном» произошла в подмосковном селе Тайнинском на глазах огромного количества народа. По воспоминаниям современников, Дмитрий соскочил с коня и бросился к карете, а Марфа, откинув боковой занавес, приняла его в объятья. Оба рыдали, и весь дальнейший путь до Москвы Дмитрий проделал пешком, идя рядом с каретой. Царица помещена была в Кремлевском Вознесенском монастыре, царь навещал ее там каждый день и спрашивал благословения после каждого серьёзного решения. Спустя несколько дней в Москве был раскрыт заговор, направленный на свержение и убийство Дмитрия. По доносу купца по имени Фёдор Конев «со товарищи», открылось, что против нового царя злоумышлял князь Василий Шуйский, распространявший по Москве слухи, что претендент на самом деле является расстригой, беглым монахом Чудова монастыря Григорием Отрепьевым (официальная версия правительством Бориса Годунова в его переписке с королём Сигизмундом) и замышляет разрушение церквей и искоренение православной веры. 25 июля Шуйский был возведен на плаху, но приказом «царя Димитрия Ивановича» помилован и отправлен в ссылку. За день до того (24 июля) был возведен в сан патриарха Московского рязанский архиепископ Игнатий (сменивший патриарха Иове).
30 июля 1605 года новоназначенный патриарх Игнатий венчал Дмитрия на царство. Дмитрий короновался «венцом Годунова», а бояре поднесли скипетр и державу.
Дмитрий, якобы, однажды заметил, что «Есть два способа царствовать, милосердием и щедростью или суровостью и казнями; я избрал первый способ; я дал Богу обет не проливать крови подданных и исполню его». Первыми действиями царя стали многочисленные милости. Из ссылок возвратили бояр и князей, бывших в опале при Борисе и Фёдоре Годуновых, и вернули им конфискованные имения. Вернули также Василия Шуйского и его братьев, и родственников бывшего царя. Получили прощение все родственники Филарета Романова, а его самого возвели в ростовские митрополиты (Фёдор Никитич Романов являлся племянником царицы Анастасии Романовны Захарьиной-Юрьевой - первой жены Ивана IV Грозного и соперником Бориса Годунова в борьбе за власть после смерти в 1598 году своего двоюродного брата и последнего прямого наследника царского трона (т.к. младший царевич - сын Ивана Грозного от его последней жены Марии Фёдоровны Нагой, был убит в Угличе в 1591 году)- Фёдора Иоанновича (Блаженного); сын Ф.Н.Романова - Михаил Федорович и внучатый племяник царя Ивана Грозного, был избран Земским собором царём - в 1613 году, когда сам Филарет находился в плену у польского корля; Филарет остался в оппозиции свергнувшему Лжедмитрия Василию Шуйскому и с 1608 года играл роль «нареченного патриарха» в Тушинском лагере нового самозванца - Лжедмитрия II; В 1610 году он был отбит-«отполонён» у тушинцев, принял участие в свержении Василия Шуйского и стал активным сторонником семибоярщины; в отличие от патриарха Гермогена, он не возражал против избрания царём русским - сына польского короля Сигизмунда III - Владислава Сигизмундовича, но требовал, чтобы тот принял православие, участвуя в переговорах под Смоленском и отказавшись подписать подготовленный польской стороной договор, был арестован поляками в 1611 году; 1 июня 1619 года был освобождён в соответствии с условиями Деулинского перемирия 1618 года и торжественно встречен сыном, а 24 июня 1619 года, в Москве, его интронизацию по чину поставления первого Московского Патриарха и всея Руси совершил бывший в Москве Иерусалимский Патриарх Феофан III; будучи родителем государя, до конца жизни официально был его соправителем, используя титул «Великий государь» и фактически руководил московской политикой до своей смерти в 1633 году; в царствование Михаила Фёдоровича были прекращены войны со Швецией (Столбовский мир 1617, по которому России были возвращены Новгородские земли) и Речью Посполитой (1634)). Служилым людям удвоили содержание, помещикам — земельные наделы — все за счёт земельных и денежных конфискаций у монастырей. Новый царь, не имея возможности или не желая действовать силой, пошёл на уступки восставшим — крестьянам разрешили уходить от помещика, если тот не кормил их во время голода, запрещена была потомственная запись в холопство, более того, холоп должен был служить только тому, кому добровольно «запродался», тем переходя скорее на положение наёмника. В законодательном порядке запрещено было мздоимство (взяточников приказано было водить по городу, повесив на шею денежную мошну, меха, жемчуг — или даже солёную рыбу — то, чем бралась взятка, и бить палками). Дворяне были избавлены от телесных наказаний, Срок преследования беглых установлен в пять лет. Бежавшие во время голода закреплялись за новым помещиком, кормившим их в трудное время. Возвращению подлежали все крестьяне, кроме тех, кто сумел удалиться от прежнего места проживания более чем на 200 верст. Путивль, оказавший огромные услуги будущему царю, был освобождён от всех податей на 10 лет, но Сводный судебник, который должен был включить в себя новые законы, однако же, не был закончен. Новый царь изменил состав Думы, введя в него в качестве постоянных членов представителей высшего духовенства, и отныне повелел Думе зваться «Сенатом». Во время своего недолгого правления царь почти ежедневно присутствовал на заседаниях и участвовал в спорах и решениях государственных дел. По средам и субботам давал аудиенции, принимал челобитные и часто гулял по городу, общаясь с ремесленниками, торговцами, простыми людьми. Сам же принял титул императора или цезаря, старался ввести в России абсолютное самодержавие.. Это отразилось в его титуловании (сам он подписывался как император, правда, с ошибками — «in perator», хотя его официальный титул был иной: «Мы, пресветлейший и непобедимейший Монарх Дмитрий Иванович, Божиею милостию, Цесарь и Великий Князь всея России, и всех Татарских царств и иных многих Московской монархии покорённых областей Государь и Царь»). «Тайная канцелярия» Дмитрия состояла исключительно из поляков, а также, учредил при своей особе иностранную гвардию, которая должна была обеспечивать его личную безопасность, отстранив русскую царскую охрану, что возмутило многих. Он также оказал покровительство печатнику «Андронову, сыну Невежина», который 5 июля 1605 г. приступил к печатанию «Апостола» в «царской его величества друкарне». Работа была благополучно завершена 18 марта 1606 г. Дмитрий убрал препятствия к выезду из государства и передвижению внутри него, англичане, бывшие в то время в Москве, замечали, что такой свободы не знало ещё ни одно европейское государство. В большинстве своих действий частью современных историков Лжедмитрий признаётся как новатор, который стремился европеизировать государство. В это же время Дмитрий начал планировать войну с турками, планируя нанести удар по Азову и присоединить к Московии устье Дона, и приказал отливать на Пушечном дворе новые мортиры, пушки, ружья. Сам обучал стрельцов пушечному делу и штурму земляных крепостей, На реке Вороне, притоке Дона, приказано было строить суда. В Крым отправлено было посольство с объявлением войны. При этом, он начал искать союзников на Западе, в особенности у Папы Римского и польского короля, в предполагаемый союз предполагалось включить также германского императора, французского короля и венецианцев, но серьёзной поддержки так и не получил из-за отказа выполнить данные ранее обещания по уступке земель и поддержке католической веры. Петр Первый так записал о Лжедмитрии: «Вспоминали, что новый царь любил поговорить, удивлял начитанностью и знаниями, в спорах часто приводил в доказательство факты из жизни других народов или истории из собственного прошлого. Отлично умел обращаться с лошадьми, ездил на медвежью охоту, любил весёлую жизнь и развлечения. Ещё одним нововведением была музыка, звучащая во время обедов. Любил он устраивать праздники и пиры для придворных». Одной из слабостей Дмитрия были женщины, в том числе жёны и дочери бояр, которые фактически становились вольными или невольными наложницами царя. В числе них оказалась даже дочь Бориса Годунова Ксения, которую по причине её красоты Самозванец пощадил при истреблении рода Годуновых, а потом несколько месяцев держал при себе. Позже, накануне приезда Марины Мнишек в Москву, Дмитрий сослал Ксению во Владимирский монастырь, где её постригли под именем Ольги. В монастыре она, по малодостоверным слухам, родила сына.
Исполняя своё обещание вступить в брак с Мариной Мнишек, Дмитрий отправил в Польшу дьяка Афанасия Власьева, который 12 ноября в присутствии короля Сигизмунда совершившего с ней обряд обручения, на котором он представлял царственного жениха.
Почти с первого дня по столице прокатилась волна недовольства из-за несоблюдения царём церковных постов и нарушения русских обычаев в одежде и быту, его расположения к иностранцам, обещания жениться на полячке и затеваемой войны с Турцией и Швецией. Согласно сохранившимся документам и воспоминаниям, монахов Дмитрий не любил, прямо называя их «дармоедами» и «лицемерами». Более того, он приказал сделать опись монастырских владений и грозился отобрать все «лишнее» и употребить его на защиту православной веры не на словах, а на деле. Также не проявлял фанатизма в религиозных вопросах, предоставив свободу совести своим подданным, он объяснял это тем, что и католики, и протестанты, и православные верят в одного Бога — разница только в обрядах. Последние, по его мнению, произведение рук человеческих и то, что решил один собор, другой так же легко может отменить.
24 апреля 1606 года вместе с Юрием Мнишком и его дочерью в Москву прибыли поляки — около 2 тысяч человек — знатные шляхтичи, паны, князья и их свита. Свадьба первоначально была назначена на 4 мая 1606 года, но затем отложена, так как требовалось выработать ритуал хотя бы внешнего принятия Мариной православия. Послушный царю патриарх Игнатий отклонил требование митрополита Гермогена о крещении католички, более того, Гермоген был наказан. Лжедмитрий просил у папы Римского специального разрешения на причащение и миропомазание невесты по греческому обряду, но получил категорический отказ. Миропомазание — как обряд, заменяющий обращение Марины в православие — решено было всё-таки провести.
8 мая 1606 года Марина Мнишек была коронована царицей и совершилось бракосочетание. Как русская царица она получила имя Мария Юрьевна.
Дмитрий отошел от государственных дел, а в это время приехавшие поляки в пьяном разгуле врывались в московские дома, бросались на женщин, грабили прохожих, особенно отличались панские гайдуки, в пьяном угаре стреляя в воздух и вопя, что царь им не указка, так как они сами посадили его на престол. Этим решили воспользоваться заговорщики. 14 мая 1606 года Василий Шуйский собрал верных ему купцов и служилых людей, вместе с которыми составил план ответных действий полякам — отметили дома, в которых они живут, и решили в субботу ударить в набат и призвать народ под предлогом защиты царя к бунту.
17 мая 1606 года на рассвете по приказу Шуйского ударили в набат на Ильинке, другие пономари также принялись звонить, ещё не зная, в чем дело. Шуйские, Голицын, Татищев въехали на Красную площадь в сопровождении около 200 человек, вооруженных саблями, бердышами и рогатинами. Шуйский кричал, что «литва» пытается убить царя, и требовал, чтобы горожане поднялись в его защиту. Хитрость сделала свое дело, возбужденные москвичи кинулись бить и грабить поляков. Дмитрий запер дверь, когда заговорщики стали ломать её, бросился бежать по коридору и выбрался в окно, пытаясь спуститься по лесам, чтобы скрыться в толпе, но оступился и упал с высоты 15 саженей в житный двор, где его подобрали нёсшие караул стрельцы. Царь был без сознания, с вывихнутой ногой и разбитой грудью. Стрельцы внесли на руках в опустошённый и ограбленный дворец, где попытались защитить от заговорщиков, рвавшихся довершить начатое. В ответ приспешники Татищева и Шуйского стали грозить стрельцам убить их жен и детей, если те не отдадут «вора». Стрельцы заколебавшись, потребовали, чтобы царица Марфа ещё раз подтвердила, что Дмитрий — ее сын, в противном случае — «Бог в нем волен». Вернувшийся гонец, князь Иван Васильевич Голицын, крикнул, что Марфа ответила, будто ее сын убит в Угличе, после чего из толпы раздались крики и угрозы, вперед выскочил сын боярский Григорий Валуев и выстрелил в упор, сказав: «Что толковать с еретиком: вот я благословляю польского свистуна!». Дмитрия добили мечами и алебардами. Тела убитых Дмитрия и Басманова - решено было подвергнуть так называемой «торговой казни». В течение первого дня они лежали в грязи посреди рынка, там, где когда-то была поставлена плаха для Шуйского. Три дня длились надругательства москвичей над телом (его посыпали песком, мазали дегтем и «всякой мерзостью»), затем, Басманова похоронили у церкви Николы Мокрого, а Дмитрия — в т. н. «убогом доме», кладбище для упившихся или замёрзших, за Серпуховскими воротами. Сразу после похорон ударили необычайно суровые морозы, уничтожившие траву на полях и уже посеянное зерно. По городу пошли слухи, что виной тому волшебство бывшего монаха. Говорили также, что «мёртвый ходит». Все же, тело Дмитрия выкопали, сожгли и, смешав пепел с порохом, выстрелили из пушки в ту сторону, откуда он пришел — в сторону Польши.
Василий Иванович Шуйский (1552-12(22)сентября 1612года) — последний из Рюриковичей (княжеский род по суздальской ветви) на русском престоле русский царь с 1606 по 1610 годы (Василий IV Иоаннович). После низложения жил в плену у поляков.
Марина или Марианна Мнишек (полька, Maryna Mniszech; родилась ок.1588 г. в родовом замке в Ляшках Мурованных, умерла в 1614/15 году) — дочь воеводы, жена Лжедмитрия I (единственная женщина, коронованная в России как русская царица до Екатерины I), затем жена самозванца Лжедмитрия II, выдававшего себя за первого. Не убитая во время резни 17 мая только потому, что не была узнана, а затем защищена боярами, она была отправлена к отцу и активно участвовала во всех основных событиях Смутного времени. В августе 1606 года Василий Шуйский поселил всех Мнишеков в Ярославле, где они прожили до июля 1608 года. В состоявшемся тогда перемирии России с Польшей было постановлено отправить Марину на родину, с тем, чтобы она не называлась русской царицей. На пути она была перехвачена Зборовским и доставлена в Тушинский лагерь. Несмотря на отвращение к Лжедмитрию II (Тушинскому вору), Марина тайно обвенчалась с ним (5 сентября 1608 года) в отряде Салеги и прожила в Тушине более года. Плохо жилось ей с новым мужем, как видно из её писем к Сигизмунду и папе, но стало ещё хуже с его бегством (27 декабря 1609 года) из Тушина. Боясь быть убитой, она в гусарском платье, с одной служанкой и несколькими сотнями донских казаков, бежала (в феврале 1610 года) в Дмитров к Сапеге, а оттуда, когда город был взят русскими, в Калугу, к Тушинскому вору. Через несколько месяцев, после победы гетмана Станислава Жолкевского (покорителя Москвы, разгромившего 24 июня(4июля) 1610 года в битве при Клушине (Смоленская область) русско-шведские войска под командованием Дмитрия Шуйского) , она является с мужем под Москвой, в Коломне, а по низвержении Шуйского ведёт переговоры с Сигизмундом о помощи, для занятия Москвы. Между тем москвичи присягнули Владиславу Сигизмундовичу и Марине было предложено отказаться от Москвы и ограничиться Самбором или Гродно. Последовал гордый отказ, и с ним прибавилась новая опасность — быть захваченной поляками. Поселившись в Калуге с мужем и новым защитником – атаманом Заруцким, она прожила здесь до начала 1611 года (Тушинский вор был убит в декабре 1610 года) и с сыном Иваном («Ворёнок»), называвшимся Дмитриевичем. До июня 1612 года она находилась под Москвой, преимущественно в Коломне с Заруцким. После гибели Ляпунова (рязанского дворянина и руководитель Первого народного ополчения в восстании против поляков захвативших Москву) она заставила Заруцкого и князя Трубецкого (соратников Ляпунова) объявить её сына наследником престола и вместе с Заруцким подослала убийц к князю Пожарскому (возглавившему Второе народное ополчение), когда отпал от неё Трубецкой. Подступившее к Москве земское ополчение заставило Марину бежать сначала в Рязанскую землю, потом в Астрахань, наконец вверх по Яику (Уралу), где у Медвежьего острова она была настигнута московскими стрельцами и, скованная, вместе с сыном, доставлена в Москву в июле 1614 года. Здесь трёхлетний её сын был повешен, а она, по сообщениям русских послов польскому правительству, «умерла с тоски по своей воле». Существует версия, что Марина Мнишек была заточена в Круглой (Маринкиной) башне Коломенского Кремля, где и скончалась. Перед смертью она прокляла род Романовых предсказав, что ни один из Романовых никогда не умрёт своей смертью и что убийства будут продолжаться, пока все Романовы не погибнут.