Окно пасть раскрыло на запад.
стою у расстрельной стены.
лицо офицера гестапо:
морщинки еще не видны,
глаза - темно-карие камни
и скул молодых крутизна.
вот смерть, и такою вчера мне
как будто приснилась она.
к стене отвернусь по приказу
и буду стоять, изучать
в ней дыры от пуль пучеглазых,
кровавую чью-то печать,
спиной ощущая сталь взгляда
с недвижным широким зрачком.
в эдеме а-ля Баден-Баден
не буду скучать ни по ком,
лишь только по этой фигуре
в мундирной, so schwarz, чешуе.
в оконной слепой амбразуре
весь мир улыбается мне.
не странно прекраснейший профиль
со смертью вязать мне в одно:
такие ведут на Голгофу,
а не в ресторан и кино.
меня ли запомнишь, mein lieber?
живая мишень для стрелка.
преступник такого калибра
влюбляется в жертву слегка.