Пахнет клевером и мятой, въедлив запах старой липы,
здесь она жила когда-то, на обед уху варила.
Отъезжал в карете барин, гнал коней ретивых тростью,
а хозяйка в пеньюаре поджидала тайно гостя.
„Да, хозяин наш не мил ей, я б его любила, я бы…“
так кухарка говорила, в суп бросая гроздья ягод
ядовитых. „ Барин мил мне, но моё зачахло сердце,
лучше всех сведу в могилу, в склеп сырой, под камень серый“.
Не четверг, - но суп был рыбный. Ели пани и хозяин,
гость ел тоже… и улыбки с их весёлых губ сползали.
И кухарка, жижу скушав, тяжкий груз спустив в желудок,
в пруд нырнула, всех лягушек распугав и диких уток.
Чешуёй покрыта липкой, муть храня в глазах бесцветных,
выползает как улитка, нынче тоже в прошлый век свой.
Ну, а в замке бродят ветры, в окнах стёкол нет, - картон в них.
Все, кто той ухи отведал, в склепе спят… а филин стонет
над крутыми берегами, где гусей кружили стаи,
над камнями, над лугами и над всем, чего не стало.
Нет самцов в лесу и самок, есть червей бесполых гнёзда...
Из ракушечника замок… был когда- то, - светел, розов…