Я не пишу стихами правду
И не вставляю в строчки ложь.
Я в сказку жизни приглашаю,
Дарю надежду на любовь.
Белело небо лунным светом,
Снег падал тихо, словно вновь
К нам в зиму заглянуло лето,
Наполнив смыслом тишь дворов.
Я бодро шёл с корпоратива,
Мурлыча реп себе под нос,
А в такт скрипел снежок морозный,
Даря надежду на любовь.
В глуши двора, во тьме оконной
Стояла баба изо льда.
Точёный нос зиял морковкой,
Ведром покрыта голова.
Я подошёл к фигурной паве,
Заправил ручку у ведра,
Поправил красную морковку,
Дыхнул в стеклянные глаза.
Пахнул угаром алкогольным
В её морозные глаза
И словно мирта, ненароком,
Из под стекляшек потекла слеза.
В испуге я на шаг отпрянул,
От выпавших морковки и ведра
И словно Терминатор, с неба грянув,
Передо мною баба расцвела.
В глазах зелёные искринки,
На голове волос копна.
Не грудь, а две большие крынки,
Не декольте, в крутом тату спина.
Был ошарашен не на шутку,
Как стёклышко вмиг отрезвел.
Я в торте видел проститутку,
В снеговике - какой-то беспредел.
Привет! Услышал я. Здорово!
Видали всякое, а как тебя зовут?
То, что не веришь ты глазам – хреново,
Раз Бабой обозвал, так пусть и будет тут.
Своею Бабой? Здорово! Прикольно!
Своди меня туда, откуда ты сбежал.
Свою я руку протянул довольно,
Её холодную ладошку я в своей зажал.
И закружилась в танце дискотека
В красивом платье новогоднего дождя.
Где бабу взял? Меня спросил коллега,
Не Бабу, а Принцессу! Я сказал шутя.
Под градусом, я Бабу закружил,
Под градусом в любви признался,
Но не на шутку вечер длинным был,
Мне этот вечер дивным показался.
Как с Бабой очень поздно шли домой,
Как зимний холод тёплым показался.
О том не помню, без сознания я был,
Я видно счастьем долго упивался.
А утром я опухшие глаза свои открыл,
Я в этой жизни так ещё не удивлялся.
Я в детстве вроде энурезом не страдал,
А здесь так очень сильно обложался.
Своим теплом я сердце Бабе растопил,
Её душевный лёд водою оказался.
Любовь за жизнь, тот счастлив, кто любил,
Жить без любви я б то же отказался.