Мать Сыра Земля, Россия!
Птицедева Грусти – Сирин!
За твоим узором синим
Тайны памяти гонимой…
Святовящая былина!
Ты – Праматерь исполинов,
Мироносиц, ведунов
И обычных мужиков…
Виноградною лозою,
И зерном, и муравою –
Миротворцу и герою,
Трусу, нищему, изгою
Воздаёшь! Поёшь и стонешь,
И рождаешь, и хоронишь…
Русь моя! Царевна Лебедь!
Наша Явь и наша Небыть!
1.
Александр
Был юбилей норильского театра.
И Вы сидели близко, через ряд:
Не то партер, не то – амфитеатр
(задача для заядлых театралов),
А я иные сложности решала:
Вас, боевого в прошлом генерала,
А ныне – губернатора, закала
Десантной школы, разных заварушек –
Таймырская верхушка не встречала,
И честь — по чести шапок не ломала,
Не строилась, не говорила «Есть!»
Ей полагалось «быть!», поскольку весть
О Вашем появлении – не новость…
В лице рязанском – викинга суровость.
С достоинством приняв плохую роль,
Вы тешились навязанной игрой:
«Припомнил я на «свадьбе» генерала…
Всё верно, над которым хохотала
Толпа проныр и узеньких людишек!
Я – генерал! Но не из этих книжек.
Единственная роль (и это точно)
В спектакле – Мальчиша-Кибальчиша:
«Денёк бы простоять да тёмной ночью
Не сдаться хитромудрым Плохишам!»
Но где там! Если слуги Буржуина
Ведут себя без должного почтенья!
Замечу: даже слуги! Крестовина
Уже нависла яростью боренья,
И провода высоковольтной стали
Уже в глазах властителей блистали.
2.
Ермаковы лебеди
Новый век восходит всепланетно,
И ветшают прежние заветы.
Что Сибирь? Недюжинная версия
Ломаных потомков двоеперстия,
Ссыльнопоселённых обиталище,
Атамана Ермака ристалище.
Казаки его парадом стали,
Им планеты стройно отвечали:
Два креста – небесные медали –
«Голову» Сибирскую венчали.
Снова наши дали ликовали,
Ермаковы лебеди летали.
3.
Александр Иванович Лебедь!
Ваше имя, что песня сибирская:
Присаянские гулкие степи,
Погружённые в тихую исповедь.
Вам и отповедь вдосталь отмерена:
Говорили весомо, уверенно!
Каждым словом рокочущим, взвешенным,
На безвременье горьком замешанном!
Словно хлебы из русской печи,
Но не крендели, не калачи –
А большущие, тёплые булки
На столы в «отруба», закоулки.
Обрубили нас ловко и шустро,
Словно ветви кедрового дерева:
Ствол – на брёвна для царского терема,
Нас – в костёр или гнить заскорузло.
Только знаешь! Обидно до чёртиков:
И тебе не хватило времени!
Налетели – без рода и племени!..
Не исправить казённых просчётиков.
«Кто мечтал, чтобы Лебедь – с поклоном?
Не по рангу! Отставить! Препоны
Освежают клокочущий разум –
Доберусь!! И разделаюсь разом!»
Волки хищные Лебедю вежливо…
И козлы, и павлины лукавые:
«С Вашей смелостью, Вашею славою…»
Уморили, проныры, грешного!
Нет! Его голова без наклона
И сегодня – в Сибирской короне.
4.
Знамение
А у озера Святого, зимним днём,
У избёнки, в Абанском районе,
Птица белая случилась за окном,
Клёкот режет воздух горьким стоном.
Что за штука? В ноябре сибирском – лебедь?
Одинокий, обмороженный, болящий,
Беззащитный и о помощи молящий…
Удивляется хозяин: «Что за небыть?»
- Лебедь! Лебедь! –
дети в сенцы:
- Настоящий!
- В руки дался! - вносят в и"збу.
- Вот пропащий!
- Исхудалый.
- Лапы вымерзли до кости!
- Не случайно эта птица
в доме гостем…
Думаете бросили? Заботушка
Лишняя крестьянскому подворью?
Не скажите. Горе – это – горе.
Сопереживание – лебёдушке:
Пусть живёт, покуда поживётся…
Разгадать сюжет не удаётся:
Стаи белокрылых пролетают,
Словно бы нарочно завлекают
Божью тварь вернуться восвояси,
Но природа не имеет власти.
Спрашиваю мужика:
«Немножко
Уморил тебя
Гусак залётный?!
«И не говори!
Хозяин в доме!
Всю скотинку строит.
В водоёме,
С утреца
Омоет грудь лебяжью –
И назад!
Я этой птичьей блажью
Сыт по горло. Думал, улетит…
Но боюсь! Блондинистый бандит
На постой всю стаю пригласит.
Предстоит, однако, брать кредит:
Если приглянётся лебедица –
Станет с ней жилплощадью делиться!»
Мы смеялись шутке и дивились:
Редкое знамение явилось!
В богом позабытую глубинку,
Где живут и ныне по старинке,
В крае, что опять на части рвут,
Лебедя с волненьем люди ждут
У небес, что к озеру Святому,
У дорог и у тропинок, дома…
Птицу все Иванычем зовут.
«Улетит? Вернётся?» Пресловут
Человек, что мыслит однозначно:
«Для чего читателя дурачат?»
Вас никто читать не заставлял.
У знаменья – горестный финал.
Птица бьется в окна – быть беде.
И она случиться не минула.
Если я кого и обманула,
То себя: «Была дотоле где?..»
5.
Холодом, холодом веет сибирским.
Пережитое строчит записки.
Что же опутало, болью сковало?
Сердце окутало – затосковала.
Минули пророческие сроки.
В мир иной давно ушли пророки.
Но влачится стопудовой гирей
Русское могущество Сибири.
Здесь великолепие соборов
И церквушек нищие уборы;
Жуткое величие природы,
Хлебные и проча недороды;
Перепутья, долгие разливы,
Ветра всепогодные порывы…
Злато или копеечка?
Лебедь моя, Рассеечка!
Жито или могилушка.
Голубь моя, Россиюшка!
Повесть или былинушка –
Ведай, моя старинушка.
Стержень или былиночка –
Этой земли картиночка?
Русь в небесах –Лебедия!
А на земле – Трагедия!
Беды твои, бединочки –
Наши наполовиночку!
Там, за Большим Камением,
Лёта – одно мгновение:
Крылья для омовения –
К новому воспарению,
Вечному да неблизкому!
Лебедь – душа сибирская!
Кличет, призывно - реюще!
Это святое зрелище –
Для Ермака заветного.
Через века – ответное
Слово и указание,
Поступью на дерзание:
«Люд на Сибири сборный
И потому отборный!
Нет нам дороги торной,
Власти «хорошей», «вздорной».
Русь – для Сибири столица!
Будет! Москвой гордиться:
Пусть себе веселится:
Строится, молодится!
Что Вавилону годится,
То для Сибири – горчица.
Землю окину оком –
Вижу: тайга под боком,
То есть «медведь - хозяин»,
Он же, понятно, барин!
Сладите! Не впервой ведь –
Сибирякам богатеть!»
Над Сибирью зори ликовали:
Ермаковы лебеди летали!
Родиною дети называли
Расстояний сужденные дали.
Мы – сибиряки! Без пояснений,
Без намёков рифму поищите.
Отыскали? Нет? Ну, не взыщите!
Мужики – до "оных" поколений,
Казаки – по крови и по духу!
Что? Про нас, нетрезвых, бродят слухи?
Все они – назойливые мухи!
Пьян мужик, но казачок удал!
Это – всё! Единственный финал:
Нету и не будет переводу
Славному сибирскому народу!