Если можно было бы как-то по-другому меня назвать,
то и стала бы я другою… люди встретились бы не те,
потому что мне имя было – только пыльная трын-трава,
или ветер, который в уши мне вкричала седая степь…
Или крепкий загар весенний, или первый звенящий зной,
не сжигающий, а желанный, он бывает таким весной,
но не ранней, – у кромки лета, перед самым прыжком в жару,
где я первый урок разлуки у забывших меня беру…
Это имя меня растило и качало по водам сна,
начинало меня сначала, если не было больше сил...
Но не сразу оно мне впору стало, я до него росла
много жизней других, покуда научилась его носить.
Я из детства так мало помню, словно кто-то мне память стёр,
и как будто совсем не знаю многих братьев своих, сестёр…
А всё то, что когда-то было, не со мною, хранит в крови
имя соли степной и ветра, имя пыльной сухой травы.