Печально я встречаю "юбилей",
А может быть, справляю панихиду
То ль по себе, то ль по любви своей,
Хотя давно пережила обиду.
А бабье лето так и не пришло,
Лишь бесится шальной осенний ветер,
Взрывает стрУями Каскад Большой,
Отринув все условности на свете.
Впервые, может быть, за много лет
Нет солнца в этот день – не как обычно,
И греется надеждой на обед
Компания отчаянных синичек.
Увозят кадки с лаврами, а ель
Во всю темнеет траурным нарядом,
И стайкой провинившихся детей
Самшитики и туи с нею рядом.
Барашков белых целые стада
Залив на берег стынущий кидает,
Прижав ракушку к мраморным губам,
Тритон наяд озябших собирает.
Фонтанов Римских неумолчный шум
Напоминает летний праздник яркий,
И отчего-то вдруг пришли на ум
Слова полузабытые Петрарки:
«Благословляю месяц, день и час…»
Слова и мысли – как это похоже!
Любили мы, любили и до нас.
«Благословляю» - обо мне, быть может.
Ну, вот и солнце – я ждала не зря,
И ветер вдруг умаялся, проказник.
Последняя неделя сентября
Всегда приносит мне печаль и праздник.
Петродворец. 25 сентября.