Небесно-перламутровый ноктюрн
Небезызвестной Лондонской речушки
Объяла сумрачность и хмурь,
Поймала будто бы в ловушку.
От пристани отходит сухогруз
С охристо-золотистою копной,
А душу дико будоражит грусть
Озноб и холод ледяной.
С мостов ложится желтой полосой
Туман вдоль стен домов окрестных,
В тени стоявших, а Сент-Пол,
Как шар над городом поднялся в поднебесье.
Вдруг шум и гвалт на улицах возник,
Проснулась жизнь; повозок сельских вереницы
Загрохотали так, что слышен только крик,
Где-то в сияньи кровель, звонкоголосой птицы.
И женщина идёт растерянно, куда незнамо.
Совсем одна под газовыми фонарями.
Рассвет ласкает тусклый локон этой даме,
Чьи губы – пламя, сердце – камень.
Oscar Wilde - Impression du matin
The Thames nocturne of blue and gold
Changed to a Harmony in grey:
A barge with ochre-coloured hay
Dropt from the wharf: and chill and cold
The yellow fog came creeping down
The bridges, till the houses walls
Seemed changed to shadows and St. Paul’s
Loomed like a bubble o’er the town.
Then suddenly arose the clang
Of waking life; the streets were stirred
With country wagons: and a bird
Flew to the glistening roofs and sang.
But one pale woman all alone,
The daylight kissing her wan hair,
Loitered beneath the gas lamps’ flair,
With lips of flame and heart of stone.