В дом входя, о притолоку ударься
лбом, высокой жизни прерви полёт.
Ты сегодня вернулся на Землю с Марса.
По домам распущен военный флот.
У кровавых цинний одно качанье
на уме, вращенье, в глазах темно,
туч ползущих пар, выкипает чайник,
можно чаю, не рано ли так темно.
Нынче рано спускается ночь, звезда нам
отказала в милости, скуден жар,
потому так холодно жить землянам,
а куда прикажете нам бежать.
Ты же видел, осквернена планета,
хризопраз погас, потускнел берилл,
только летом жалкие вспышки света,
будто кто-то в сумерках прикурил.
Огоньков дрожание, хороводы
бледных струек воздуха, пелена
замутнённая на глазах природы,
безмятежные страшные бельма сна.
Острова уходят зимой под воду,
сокращается суша и ветер тих,
но и мы -- сосуды золы и йода --
отдалённо похожи судьбой на них.
Струпья, складки, язвы, дыханья хрипы,
кашля сгустки, глаз золотая тля,
столько влаги, что к спящим приходят рыбы,
плавниками скользкими шевеля,
и такие спящие не проснутся,
до костей объедены темнотой,
но и кости силятся улыбнуться --
череп щерится, матовый и пустой.
Для кровавых циников стало хлебом
обсуждать, что не было нам преград,
а теперь мы заперты целым небом,
пешими скитаются мор и глад.
Мор и глад -- твои, возвращенец, братья,
с молоком впитали вы кровь Земли,
земляное вскоре наденешь платье --
рукава в траве и подол в пыли,
а о звёздной пыли, о звёздной воле
вспоминать вернувшимся не с руки.
Посмотри, как светятся в чистом поле
плазмосфер пугающих маяки.