Октябрь к моему окну поднёс изысканнейший труп;
Мертвец-сентябрь тихо осыпается листвой,
Я слышу раздающееся эхо похоронных труб,
Я чувствую-внутри оно раскатывает грохот свой.
Когда-то я любил, что музыку рассветов слышу,
Любил новорождённых плач, приятный жизни зуд,
Когда-то я любил, что глубже умирающие дышат,
Что дети скорбно гроб родителя несут.
Потом до одури влюбился в детское хрипенье,
Предсмертное, когда б их горло пуповина оплела.
Стенанья стариков, молящих об успокоении,
Уже похоронивших одряхлевших отпрысков тела.
В хрипении детей услышал музыку рассвета,
В гниении другой увидел жизни зуд,
Как будто бы гниение живёт, живописуя это,
И мёртвые живей живых, блуждают, досаждая, тут.
Когда-то я любил смычком из скрипки высечь звуки,
Беседовать с ней до изнеможенья ночь, лишь утром уложить.
Теперь мне видно всё, в душе перебирают струны пальцы Скуки,
Уже сходящей от себя с ума и начинающей по струнам бить.
октябрь 2006, редакция от октября 2013