Десятый год тысячелетия
Был назван именем Учителя.
Хотели, видимо, воспеть его
Образованья попечители.
На это денег много выбили,
Которые, как в воду, канули.
Пенсионеров в шею выгнали,
А также тех, что громко каркали.
Судьба реформ образования
Повсюду жарко обсуждается.
Учителям же — ноль внимания —
Пускай как могут трепыхаются.
Проблемы копятся и множатся,
Как снежный ком, под горку катятся.
Учитель от нагрузок съёжится,
От директив в мозгах сумятица.
Обязанности расширяются,
А прессинг сверху всё заметнее.
Американский стиль внедряется
Всё очевидней и конкретнее.
Учитель больше не призвание —
При детях станет он прислугою,
А обученье с воспитанием,
Как стрижка, — платною услугою.
Нам с нашей русскою ментальностью
И сильной школьною традицией
Реформы — вроде ирреальности.
От их засилия укрыться ли?
Иным приходится лавировать,
Петлять тропинками опасными,
Чтоб тупо Запад не копировать,
Не признавать себя согласными.
Но большинству борьбы не хочется,
А если честно, то не можется,
И скоро наше имя-отчество
Осенним листиком скукожится.
Октябрь мелькает листопадами,
И вальс бостон тихонько кружится,
Но дню Учителя не рады мы:
Престиж профессии-то рушится.
А в кабинетах Управления
Наш праздник пышно отмечается.
Укором совести, сомнением
Их дружный пир не омрачается.
Десятый год тысячелетия
Они назвали в честь Учителя.
Хотели, кажется, воспеть его,
Потом решили… уморить его.
4–6.10.10