Отмеченный печатью бытия,
В нелепой карусели постоянства,
Где чувство осознания пространства,
Смертельно ранит собственное Я.
Где правит бесконечная Зима,
И хрупкой льдинкой вера, отмирая,
Приносит в дар недосягаемость Рая
И неизбежность рабского клейма.
Когда слепым разбросом рваных строк,
Чей странный смысл таится в неуменье,
Взывать к Богам о собственном спасенье,
Отринув свой высокопарный слог.
И по обломкам отмершей души,
Нести свой флаг, другого не имея,
На грань между Героем и Злодеем,
Швырнуть свои последние гроши.