(1853 - 1921)
ШТРИХИ БИОГРАФИИ
Короленко Владимир Галактионович родился 15 июня 1853 г. в Житомире в семье уездного судьи, честного и неподкупного человека. Детские годы Короленко прошли в Житомире, где он начал учиться в гимназии, но окончил гимназиче-ский курс уже в Ровно, куда отец был переведен по службе. Проза И.Тургенева, поэзия Н.Некрасова и статьи Н.Добролюбова стали причиной того, что впоследствии Короленко напишет: «Я нашел тогда свою родину, и этой родиной стала, прежде всего, русская литература».
В 1871 окончил гимназию с серебряной медалью и поступил в Петербургский технологический институт, но тяжелое материальное положение заставляет его уйти из института и искать себе средства к существованию. Работает корректором, чертежником.
В 1874 переезжает в Москву и поступает в Петровскую земледельческую и лесную академию. С большим интересом слушает лекции К.Тимирязева, активно участвует в студенческой жизни, выступает против действий администрации, организует библиотеку запрещенных книг. В 1876 за подачу написанного им коллективного протеста студентов Короленко был исключен из академии и выслан в Вологодскую губернию, но с дороги возвращен и поселен под надзором полиции в Кронштадте.
В 1877 поступил в Петербургский горный институт, который тоже не удалось закончить.
В 1879 был арестован по подозрению в связях с революционерами и отправлен в ссылку в город Глазов Вятской губернии, затем в Березовские Починки, откуда в 1880 по ложному обвинению в побеге переведен в Вышневолоц-кую политическую тюрьму и выслан в Сибирь. С дороги (по выяснении ложности обвинения) был отправлен на жительство в Пермь. За отказ присягать Александру III был в 1881 сослан в Якутию, где провел три года.
В ссылке занимался крестьянским трудом, изучал быт и людей. Здесь по-настоящему проявился его литератур-ный талант. Записи услышанных в Сибири историй, характерных выражений, наброски рассказов и повестей он обработал уже в Нижнем Новгороде, где с 1885 ему было разрешено поселиться после ссылки.
Первые рассказы были опубликованы в 1879 - 80 - «Эпизоды из жизни искателя», «Яшка», «Чудная». В 1882 - рассказ «Убивец», в 1883 - рассказ «Сон Макара». Впечатления сибирской жизни легли в основу многих рассказов, посвященных бродягам, каторжникам, «гулящим людям»: «Соколинец» (1885), «Черкес» (1888) и др. В 1885 написан рассказ «В дурном обществе». Сибирская тема будет продолжена и в рассказах 1890-х годов: «Ат-Даван» (1892), «Марусина заимка» (1899).
Годы, проведенные в провинции после сибирской ссылки, - это годы расцвета его творчества, активной общественной деятельности, счастливой семейной жизни. В 1886 Короленко женился на А.Ивановской, родилась старшая дочь. В столичных журналах регулярно печатаются рассказы и очерки писателя.
Живя в Нижнем Новгороде, Короленко обошел и объездил волжские берега, заволжские леса, изучил и описал жизнь приокских мастеровых («Павловские очерки», 1890) и керженских сектантов («В пустынных местах», 1890), жителей маленьких городишек и деревень («За иконой» и «На затмении», 1887; «Река играет», 1891; «Художник Алымов», 1896).
В 1893 писатель побывал в Америке на Всемирной выставке, а в 1895 написал рассказ «Без языка» о жизни украинского крестьянина-эмигранта в Америке.
В 1896 переехал в Петербург, где вместе с Н.Михайловским стал издавать народнический журнал «Русское богатство».
В 1900 Академия наук избрала его почетным академиком по разряду изящной словесности. В 1902 Короленко отказался от звания вместе с Чеховым в знак протеста против отмены выборов Горького в Академию.
В 1900-е появляются его уральские, крымские, румынские очерки: «У казаков», «В Крыму», «Наши на Дунае».
ИНТЕРЕСНЫЕ СЛУЧАИ ИЗ ЖИЗНИ
* Когда в 1871 году Короленко поступил в Санкт-Петербургский технологический институт, ему пришлось вынести самую тяжелую нужду; обедать за 18 копеек в благотворительной кухмистерской он мог себе позволить не чаще одного раза в месяц. В 1872 году благодаря стараниям энергичной матери, ему удалось перебраться в Москву и поступить стипендиатом в Петровско-Разумовскую земледельческую академию. В 1874 году, за подачу от имени товарищей коллективного прошения, он был исключен из академии
К числу самых блестящих эпизодов нижегородского периода жизни Короленко принадлежит так называемое "Мултанское дело", когда, благодаря замечательной энергии Короленко и искусно поведенной защите, были спасены от каторги обвинявшиеся в ритуальном убийстве вотяки.
ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ КОРНЕЯ ЧУКОВСКОГО
«Очень насмешила наших детей встреча "дяди Володи" с бродячим фотографом, который настиг его в переулке, неподалеку от дачи и, не спросив разрешения, стал целиться в него аппаратом. Аппарат был громоздкий, допотопной конструкции.
- Чуть только фотограф приготовится щелкнуть, - рассказывала мне на следующий день детвора, - дядя Володя поднимет портфель, закроет им все лицо, даже бороду.
Это проделывалось раз пять или шесть. Под прикрытием того же портфеля Короленко ускользнул в боковую калитку, и фотограф остался ни с чем.
Дело происходило в 1910 году, когда в России расцвела буйным цветом так называемая желтая пресса, которая ради дешевой сенсации публиковала интимнейшие фотоснимки с известных и полуизвестных писателей, изображавшие их то на пляже, то в дачном гамаке, то в бильярдной, то за бутылкой вина. Под снимками были игриво-развязные, вульгарные подписи. В этой пошлятине Владимиру Галактионовичу виделось растление писательских нравов, и он самым решительным образом отваживал бесцеремонных репортеров.
Здесь, в Куоккале, ему так хорошо удалось защитить себя от всякой публичности, что даже соседние дачники и те не могли догадаться, что этот коренастый, кудрявый, седобородый человек в люстриновом потертом пиджачке, торопливо шагающий с набитым портфелем мимо их балконов и окон к станции дачного поезда, есть знаменитый писатель, имя которого с давнего времени окружено величайшим почетом».
«Первый рассказ, который я слышал от него, был о "Капитале" Карла Маркса. Строгий смотритель тюрьмы, в которую был заключен Короленко, ни за что не пропустил бы эту крамольную книгу в тюрьму, но какой-то хитроумный арестант догадался убедить его в том, что "Капитал" есть руководство для тех, кто хотел бы стать капиталистом, разжиться деньгами.
- Полезнейшая книга, - сказал он, - учит, как приобретать капитал.
Это озорное истолкование марксизма вполне удовлетворило тюремщика, и самая революционная книга из всех когда-либо существовавших на свете получила беспрепятственный доступ в камеры царской тюрьмы, куда не допускались даже романы Тургенева».
« - В молодые годы, - рассказывал Владимир Галактионович в другой раз, я служил корректором в газете "Новости". Газет издавалась без предварительной цензуры, и вдруг разнесся слух, что газете назначили цензора, который будет заранее просматривать весь материал и вычеркивать, что ему вздумается.
Возмущенный таким беззаконием, я решил встретить незваного гостя в штыки. И вот поздно вечером является к нам приземистый, угрюмого чиновничьего вида мужчина с большим картузом в руках и требует, чтобы ему немедленно выдали один из рассказов Лескова. В "Новостях" как раз в это время печатались серией лесковские "Мелочи архиерейской жизни", и в них было немало такого, на что цензура могла наложить свою лапу.
- Дайте же мне "Мелочи" Лескова! - нетерпеливо повторил свое приказание чиновник.
- Не дам!
- То есть как это не дадите?
- Очень просто. Скажу наборщикам, и вы не получите оттиска.
- Почему? На каком основании?
- Потому что газета у нас бесцензурная, и вмешательство цензуры...
- Да ведь я не цензор. Я - Лесков.
« ...Однажды зашел разговор о свирепствовавших тогда смертных казнях, и кто-то заметил, что для приговоренных к повешению самое страшное - точное знание даты, когда им предстоит умереть.
- Верно, - подтвердил Короленко и рассказал по этому поводу такую легенду.
Странствуя по белорусской земле, зашел как-то Иисус Христос к мужику ночевать. Он очень устал, хотел есть. Но у мужика не оказалось ни хлеба, ни щей. В избе даже присесть было негде: страшная грязь, паутина, печь развалилась и вместо крыши - сплошная дыра.
Христос рассердился:
- Почему ты не позаботился ни о дровах, ни о пище?
- Ну вот еще! - ответил мужик. - Стану я заботиться о таких пустяках, если мне доподлинно известно, что я сегодня вечером помру.
В те времена каждый человек в точности знал день и час своей смерти.
Тут понял Иисус Христос, что такое знание вредит человеку, и тотчас же отменил этот вредный порядок вещей. С той поры люди стали охотнее жить и работать».
ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ
Последние 12 лет своей жизни Короленко жил в Полтаве, которая в годы гражданской войны оказалась одним из горячих очагов противоборства. Большевиков сменяли отряды Петлюры, Скоропадского, батьки Махно, армии Деникина. Иногда на считанные минуты устанавливалась власть, которая творила беззакония и бесчинства, в городе возникали грабежи и погромы.
Расстреливали по ночам на старом кладбище. Город затаился, не зная, что можно ожидать от той или иной власти. О бесчинствах «белой армии» Короленко удалось напечатать статью в газете, за что ему угрожали расстрелом. Но о деяниях большевиков ему не удалось опубликовать ни одной строчки, поэтому вместо статей он стал писать письма, докладные записки и ходатайства.
Каждая неудавшаяся попытка спасти чью-то жизнь жестоко терзала сердце писателя.
Борясь с прогрессирующей болезнью сердца, Короленко продолжает работу над «Историей моего современника», очерками «Земли! Земли!», организует сбор продовольствия для детей Москвы и Петрограда, основывает колонии для сирот и беспризорных, избирается почетным председателем Лиги спасения детей, Всероссийского комитета помощи голодающим.
Тяжелым ударом для семьи был арест в марте 1921 года Константина Ивановича, зятя, мужа младшей дочери Натальи. Знаменитый писатель В.Г. Короленко подал заявление в Полтавскую Чрезвычайную Комиссию с просьбой оставить К. И. Ляховича, ввиду болезненного состояния, под домашним арестом под его поручительство, но в этом было отказано. После этого отказа состояние здоровья В.Г. Короленко резко ухудшилось.
Писатель, защищавший и защитивший десятки невинно осужденных, не смог защитить своего близкого человека, на своей семье он почувствовал неоправданный «красный террор».
«Сегодня хоронили нашего Костю, - записал писатель в дневнике 17 апреля. - Он был избран от рабочих в Совет... Он с ними работал с 1905 г. ... Хоронить собрался весь город... Профессиональные союзы все явились... Но бедному Косте нашему это помочь не могло... его тихо несли по улицам недвижного, мертвого... Бедная Наташа крепилась. Сонечка горько плакала... Мне этот тяжелый удар... не пережить».
В последние годы жизни Короленко стал свидетелем разрухи, нравственной смуты и произвола, обрушившихся на страну вместе с революцией. Для писателя-гуманиста, завоевавшего огромный авторитет своей бескомпромисс-ной гражданской и нравственной позицией, это стало серьёзнейшим испытанием.
Поддержав Февральскую революцию, он большевистского переворота не принял: красный террор, бессудные расстрелы ЧК стали для него поруганием идеи человечности, ради которой, по его убеждению, и необходимо было общественное переустройство. Писатель выступил против раскулачивания и продразвёрстки, считая, что человек не будет работать, не имея возможности пользоваться плодами своего труда. Ратовал он и за свободу слова, свободу печати, тревожился за судьбу интеллигенции.
В письмах 1920 года наркому просвещения А.Луначарскому (с первыми двумя посланиями был ознакомлен и В. Ленин) Короленко протестовал против насилия и произвола, подробно описывая творившиеся на Полтавщине (и по всей России) зверства и прозорливо угадывая дальнейший трагический ход событий: “Ясно, что так дальше идти не может, и стране грозят неслыханные бедствия”. Ни на одно из этих писем Луначарский не ответил, продемонстрировав тем самым истинное отношение новой власти к голосу разума и совести.
В те же годы Короленко пытался продолжать мемуарную книгу “История моего современника” — художествен-ную летопись своего поколения, начатую в 1905 году, где глубокие размышления органично сочетаются с рельефно выписанными характерами и яркими историческими эпизодами.
Однако жизнь не давала писателю возможности спокойно трудиться, постоянно вынуждая его к общественным выступлениям. Как всегда его дом был центром паломничества обиженных и обездоленных, число которых в те годы нарастало лавиной: люди искали совета, защиты и помощи и, естественно, шли к знаменитому писателю как к народному заступнику, а писатель сам испытывал растерянность перед жестокостью и неуправляемостью разыгравшейся стихии, перед невменяемостью и безжалостностью большевистской диктатуры.
В 1921 году Короленко был предложен специальный вагон-салон для поездки вместе с семьей за границу на лечение (что было равносильно высылке), однако писатель отказался покинуть родину. Болезнь сердца и усугублявшие её тяжелые впечатления от совершающегося в стране ускорили его конец.
Смерть писателя наступила от рецидива воспаления мозга.
В свое время он был признан «совестью русского народа». У него всегда хватало гражданского мужества говорить правду в глаза и отстаивать свою правду, как он ее понимал. А понимал он ее так, что на протяжении всей своей жизни был всюду, где слышалось горе, где чувствовалась обида.
Могила В. Г. Короленко находится невдалеке от его усадьбы, в городском парке культуры и отдыха, над самим обрывом.
Писателя похоронили 28 декабря 1921 г. на Старом кладбище (ныне это территория полтавского парка имени И. П. Котляревского). Но в связи с закрытием этого кладбища 29 августа 1936 г. прах великого гуманиста был перенесен на территорию Полтавского городского сада (теперь парк Победы). Рядом в 1940 г. похоронили его жену. В том же году развернулись работы по установке на могиле писателя памятника по проекту уроженки Кременчуга скульптора Л. А. Блох.
В период Великой Отечественной войны детали незавершенного сооружения были ограблены. В послевоенные годы несколько вариантов памятника сделал еще один уроженец Кременчуга скульптор Я. С. Ражба.
В 1962 году на могиле установлено надгробие из гранитного монолита высотой 2 м 15 см. Он представляет собой глыбу красного гранита, на передней плоскости которой в бронзовом овале помещен барельефный портрет писателя. Под бронзовым барельефом - изображение автографа Короленко.
АФОРИЗМЫ В. КОРОЛЕНКО
* Человек создан для счастья, как птица для полета.
* Люди не ангелы, сотканные из одного света, но и не скоты, которых следует гнать в стойло.
* Слово — великое орудие жизни.
* Русский язык достаточно богат, он обладает всеми средствами для выражения самых тонких ощущений и оттенков мысли.
* Слово дано человеку не для самоудовлетворения, а для воплощения и передачи той мысли,
чувства, той доли истины и вдохновения, которым он обладает,— другим людям.