В темное оконце
бросил клен-олень
призрачного солнца
розовую тень.
Осень цвета чая…
Кто ее зовет?
Как она кричала
в лестничный пролет…
Астмой – про медали,
про взрывной завод.
Грубо недодали
ей военных льгот.
Плакала по детски,
крашеная хной...
Била по-соседски
в ксилофон дверной.
В ней ума - парламент.
Чем она плоха?!
Осени пергамент,
ласточки меха…
Кликали кликушей
тетушку мою,
раненую душу,
вечную в бою.
Был один избранник
из большой родни –
метра два племянник,
повод для любви.
Именем Геннадий,
истый от корней.
Призраком заладил
он являться ей.
То он ей – в кутузке,
пьяный да больной,
то – в кровавой блузке,
как в пяток страстной,
То в плену у бестий,
корки голодней…
Разве мало пенсий
в валенке у ней?!
Все любовь да страхи
в старой голове:
– Тетушка, Геннадий
учится в Москве!
– Не без ног он, значит?!
А потом опять
с ранней передачей –
у тюрьмы стоять…
Передачи брали…
Для кого? Бог весть.
Мало ли печалей
надобно заесть…
Нет нам с тетей сладу!
Глазоньки темны
тайной листопада,
близостью зимы…
Витамин витанья
не питает вновь.
Скажет: – До свиданья,
поминай любовь!
Больше не стучится
в двери никому.
Увезли мы птицу
в рай, за Кострому.