как эти девочки горят, как говорят!..
— оставьте нам наш ужас-ужас детский:
пододеяльный, подворотный,
пороговый, предменструальный.
мы прятали его в поточной скуке
проточных лекций,
эрекций дружеских побочных
и самочинных вивисекций.
мы чистили его до рвоты,
икоты рифменной
и подлого, завирусованного ворда.
мы из него творили журавлей,
как дети делают детей —
скорей, скорей,
пока на кухне мама рубит сельдерей
и накипь чёрную снимает с жирных щей.
и вот мы —
стоим по бёдра в майской землянике,
капустницы
грызут нам выи девьи
и ланиты [в несносных чёрных точках],
влетают в пафосные ноздри,
в филологические тельца
и в сердце — тысячу одно.
эфиров цвет: офелия con фрида, —
и розгой взмокшей бьёт либидо
по сгрызеной разбойной строчке.
о, вы ли выли, вымя вынув, о вере, вверенной нам, овцам,
в надежду, молоко, кисель и берег скользкий?!
ну что же, войте.
съешь ещё этих мягких французских булок,
да выпей же чаю.
— я птица сойка.
— я птичья тушка.
— я птица чайка.