Просит милостыню он у храма,
Чей-то дедушка, дядя, отец.
"Лик не кажет" прохожим от срама,
Зная черствость и грубость сердец.
Силуэт его в скорбном поклоне,
Шелушится сухая ладонь.
Ночь проводит в ужасном притоне,
Где темно, нечистоты и вонь.
Каждый день снова ждет его паперть,
Там такие-ж изгои как он,
Целлофан заменил ему скатерть,
А подстилку, обычный картон.
Не боится он пекла и стужи,
БОМЖ - лишенный людского тепла...
Отражаются в уличной луже,
Позолоченные купола!