Давай похороним прекрасное, теплое где-то там, лето!
Давай зарыдаем по этому поводу вместе с дождем!
Со знаменем красным пройдем, голося октябрем по проспектам!
Прощай, дорогое мое! Наливай по сто грамм – помянем!
А ты не готова: и в сумке – ни рюмки, ни водки, ни булки.
Сплошная помада и в гробике тушь гуталинно лежит.
О, горе мне! Мне – отвратительно больно и прям-таки жутко,
и ветер сырой пробирает насквозь – до кишок, паразит!
Тебе – хорошо: на меху твоя мягкая финская шубка,
и шарфик мохерово греет – как печка, и теплый платок.
Я плачу – без слез. И в груди – ни единого стука, ни звука.
Я – листик на паперти жизни, летящий во тьме на восток
в бессмысленность «раши» – в нелепость, в ее азиатскую дикость,
в колючие мрачные дебри, в бездарность пещерных персон –
по каждой трубе водосточной стекает бурлящая жидкость,
и невозмутимо узбек поливает из шланга газон...